в ней. Это дядина тумбочка была. И я понимаю, что если ее правильно поставить, правильно повернуть, то все по-другому увидишь. Мы просто не знаем, как повернуть. А если правильно повернем, то сразу отсюда прямо Оксану увидим. А если так повернем, то Бог нас увидит. Понимаете, о чем я?

– Смутно.

– Ну как же? В церкви есть алтарь. А если нет алтаря, то Бог не слышит. Если бы Бог слышал и без алтаря, то никакого алтаря и не делали бы. Ведь люди не дураки, они не зря алтари делают.

– И что? Тумбочка будет нашим алтарем? – с удивлением спросил я.

– Именно. Как же вы еще ничего не поняли. Мы ее правильно повернем и все.

– Слушай, Леусь, ты только скажи, ты хочешь, чтобы мы ее тащили сегодня вечером в больницу?

Игнат снова рассмеялся.

– Нет, зачем в больницу. Зачем она там. Мы ее сейчас отвезем туда, к школе, где наркотики будем уничтожать. Там и будет сегодняшняя вечерняя служба у нас.

Я вздохнул с облегчением. Мы позавтракали. Потом Леусь притащил откуда-то из подвала старую тележку. Мы привязали к ней тумбочку и вынесли из подъезда. Под общее негодование мы запихнулись в автобус. Возмущались почти все, но мы старались не обращать внимания. Кому-то тумбочкой придавило ногу, и он начал открыто материться. А через час мы были около школы.

– Так, показывай, где ты письма свои сжигал, – суетливо спросил Леусь.

– Вот там, около школьного сарая.

– Хорошо, туда и отнесем ее. Сегодня вечером сюда вернемся. Так… Что еще нам надо… – Леусь задумался.

– А как мы будем уничтожать наркотики? – спросил я.

– Да, да, да, – еще больше засуетился Леусь. – Нужен будет костер. Много спичек, зажигалок, много дров. Этим мы сейчас и займемся.

Несколько часов мы собирали всякие прутики по окрестностям. Народу в этом месте почти не было, этот сарай находился немного вдалеке от самой школы. Поэтому наши действия оставались никем не замеченными.

– Слушай, Леусь, а давай еще цветы подарим Богу, – сказал я внезапно.

– Зачем? – повернулся он ко мне.

– Ну мало ли, а вдруг Бог женщина.

– Ты что, дурак? – резко сказал он. – Нет, ну ты сказал, дурья твоя башка.

– Ну а откуда ты знаешь-то?

Леусь замолчал. Было видно, что он о чем-то серьезно задумался.

– Давай, а? Ну не помешает же, – сказал я после небольшой паузы.

– Хорошо, пусть тогда Игнат цветы держит. Я уже все придумал, а ты тут… Да, пусть Игнат держит. Но нам вечером некогда будет цветы покупать, сейчас купим и тут положим, а, да, прямо в тумбочку.

За два часа до заката мы сели в автобус и поехали в том самом направлении. Было очень странное ощущение. Мы молчали всю дорогу. Было видно, что Игнат и Леусь переживают не меньше меня. Леусь был очень сосредоточен. Таким я его ни разу не видел. От импульсивного человека с оригинальными мыслями ничего не осталось. Вернее, мысли, может, и остались, но они сейчас были все глубоко внутри. Мы так же молча вышли за мостом и пошли этот кусок пешком, чтобы незаметно войти в поселок.

Отбойных молотков еще не было слышно, мы прибыли вовремя. Стены больницы издалека наводили ужас. Игнат даже побледнел, как стены появились. Мы так рассчитали, что парень в капюшоне должен проходить по дороге от школы к больнице. С другого входа он не мог заходить. И мы спрятались в кустах, недалеко от больничной стены. Даже было слышно, как колотится сердце Игната. Мы были страшно напряжены, боялись и пошевелиться. И тут я услышал первые звуки школьной дискотеки. Отсюда музыка совсем не казалась звуками отбойных молотков. Играли какие-то веселые песни. Я тихо шепнул, что по времени ему уже пора появиться.

Так все и вышло. Мы заметили темный силуэт в конце стены. Сомнений не было – это был он, тот самый странный парень в капюшоне, с рюкзаком. Мы подождали, пока он подойдет поближе. Я прошептал, что через пять секунд надо выскакивать. Леусь с Игнатом кивнули. И тут, когда он совсем поравнялся с нами, мы выскочили на него с криками.

Мы обступили его втроем, Леусь держал его за куртку.

– Психи, я вас узнал, что вам надо? – трясясь, спросил парень.

– Наркотики или жизнь, – сказал я.

– Да, наркотики отдавай сюда, – грозно сказал Леусь.

– Да вы чего? – испуганно сказал он. – Я же продаю всего лишь. Вас же убьют, если вы отберете.

– Ты знаешь, кто мы? – Леусь засмеялся. – Я священник, пришел от имени Бога, чтоб уничтожить зло на земле.

– Погоди, не надо об этом, – тихо сказал я Леусю. – Ты слышишь, мы психи, ты понял? Нам терять нечего. Отдавай сюда весь рюкзак или мы тебя здесь же съедим, а кости закопаем.

Парень напугался не на шутку. Он был совсем молодой и щупленький. Он молча протянул нам рюкзак.

– А можно я пойду? – спросил он.

– Нет, нельзя, – сказал Леусь. – Бог говорит, что наркотики – это плохо. И если снова будешь их продавать, то мы вернемся и точно тебя съедим. Ты понял?

– Отпустите, пожалуйста, – он весь дрожал. – Я точно не буду больше.

Мы его отпустили. Он отбежал метров двадцать и крикнул:

– Ну все, психи, вам не жить теперь. Я знаю, из каких вы палат. Я все расскажу, вам не жить, – он бежал все дальше и дальше, снова оглядываясь и повторяя последнюю фразу.

– Побежали теперь отсюда, он кого-нибудь позовет сейчас, – сказал я.

Мы быстро добежали до остановки. К нашему везению автобус сразу же подошел, и через два часа мы были уже около школы.

– Так, – серьезно сказал Леусь. – Теперь главное – все правильно сделать. Разжигайте костер, а я начну готовиться.

Мы набросали в кучу приготовленные веточки, и уже через пять минут у нас был костер. Мы с Игнатом стояли немного в стороне и наблюдали, как Леусь крутит тумбочку то туда, то сюда, останавливается, будто что-то вспоминая, а потом снова переставляет тумбочку, приговаривая: «Все должно быть правильно». Игнат держал цветы и иногда поглядывал на меня. Так прошло, наверное, с полчаса. Потом, наконец, он понял, что тумбочка стоит правильно, взял рюкзак и кинул его в костер.

– Теперь я буду говорить, а вы за мной повторяйте, – строго сказал он.

Он встал к нам спиной, поднял руки и начал говорить:

– Бог, мы помогли уничтожить зло в этом мире.

Я не понял, когда надо начинать