— Она…

— Ни жива, ни мертва, — подтвердил Даркус. — Эспиритуал-менталист, прорицательница. Я искал ее почти двадцать лет, и нашел в одном из приютов Хеджиона. Маленькой девочкой она впала в кому, но дара не лишилась. Взрослела. Девочка, невеста, жена — земная оболочка Святой Смерти, ее метафизическое воплощение. Жрица SantaMuerte.

Даркус поднял с алтаря красный бархатный мешочек, налил в стакан виски и высыпал туда содержимое. Белый порошок запузырился, виски словно закипел, а потом вновь сделался янтарно-желтым. Пират протянул стакан.

— Пей.

Тон Даркуса не терпел возражений, и Рэйн мысленно выругался — наркоту и химию он не признавал. В любой другой момент он бы отказался, но сейчас понимал — отвертеться не выйдет, да и любопытство зудело не хуже чесотки. Пришлось стиснуть зубы, усилием воли подавить внутренний протест и махом осушить стакан.

Ничего не случилось. Виски оказался просто виски.

— Это всего лишь катализатор, — пояснил Даркус. — Если ты действительно умирал и видел Бездну, то Muerte примет тебя в свои объятия, расскажет и покажет то, что ты должен узнать. Более того, она предложит сделку.

— Ту самую фаустову сделку? — удивился Рэйн.

Даркус рассмеялся, искренне и по-доброму.

— Нет. Дьявол и его побрякушки тут ни при чем. Ты ведь палач, Аллерт, и никогда не остановишься, а она даст тебе защиту, как когда-то дала мне. Знаешь, впервые я умер, когда мне было двенадцать. Потасовка с такими же подростками из уличной банды привела к трагедии. Меня избили и кинули в прорубь Идьсили. По иронии судьбы убийца упал следом. Мое сердце не билось две минуты, а потом я вернулся, тот мальчишка — нет. Тогда-то она и явилась. Приказала найти ее земную оболочку и спросила: готов ли я убивать для нее? Я сказал: «да». Скольких ты отправил на тот свет, Аллерт?

— Не знаю, не считал, — ответил Рэйн, уставившись в одну точку. Теперь ясно, почему предводитель Юга окружил себя мистикой и эспиритуалами. — Даркус, не думаю, что в ритуале есть смысл. Ни один эспиритуал не может влезть ко мне в голову. Помнишь, твой эсп Федерико говорил о черном зеркале? Так вот, причина в нем.

— А кто сказал, что она станет лезть к тебе в голову? Это ты отправишься к ней.

Даркус осторожно поднял воздушную вуаль жрицы. Ее лицо — бледное, неестественно прекрасное — походило на маску, отталкивало и притягивало одновременно. Глаза были закрыты, чувственные губы алели на алебастровой коже, по щекам текли черные слезы. Рэйн ощутил, как участился пульс. Рассудок словно заволокло туманом, и он коснулся ладонью ее холодной щеки. Кровь застучала в висках, реальность подернулась дымкой, а через мгновенье мир исчез.

* * *

Кипенно-белая кварцевая пустыня простиралась далеко-далеко, и будь здесь горизонт, он бы сомкнулся с бесконечными барханами. Но горизонта не было. Как и ветра. Густые облака неподвижно висели в бескрайнем сизом небе, словно нарисованные. Рэйн открыл рот, чтобы выругаться, но не смог произнести ни звука, лишь бестолково шевелил губами. Что это за место? Сон? Слишком нереально для сна, и слишком просто для галлюцинации.

Решив осмотреться, Рэйн пошел к ближайшему бархану, и чем быстрее шел — тем дальше маячила песчаная насыпь. Не выдержав, он побежал.

Бархан вовсе исчез из виду. Будто кто-то перенес его на много миль вперед. Рэйн раздосадовано сжал кулаки. Здесь нет расстояния, нет времени, есть лишь пустота, заполненная ирреальной картинкой.

Он присел на корточки, чтобы зачерпнуть в ладонь песка, но ухватил пустоту. В этот миг пространство задрожало. Обрушился ураганный ветер, яростно вздымая кварцевую пыль; Рэйн зажмурился и прикрыл руками голову. От порывов стало тяжело дышать, песок бил по коже тысячами хлестких плетей. А потом все стихло. Но несмотря на передышку, Рэйна бросило в жар, на лбу выступил пот. Он посмотрел на свои ладони и в ужасе застыл. Его тело менялось. Прямо на глазах с рук слезала кожа, обнажая мясо и сухожилия. Крови не было. Плоть отслаивалась кусками и падала на песок, будто отгнившая упаковка, а то, что оказалось под ней — трудно назвать «живым». Сталь. Хромированная сталь с разъемами под шунты.

Рэйн остервенело сдирал с себя кожу. Кусками вырывал мышцы с груди и швырял на песок. Он хотел добраться до пластин. Снять, содрать, растоптать. Но от каждого рывка сталь лишь крепчала. С воплем отчаянья Рэйн рухнул наземь.

Он стоял на коленях посреди бескрайней пустыни целые сутки. А может годы. Страх сменился оцепенением, и Рэйн с трудом нашел в себе силы посмотреть на собственное тело.

Машина.

До отвращения идеальная механическая оболочка.

Он провел пальцами по шипастому позвоночнику — полно разъемов, а на затылке прощупывался блок нейроусилителя. Рэйн посмотрел на грудь — где-то там, под титановой пластиной бьется сердце. Или не бьется? С осторожностью он запустил руку под пластину. Пустота…

В этот миг пустыня зарябила, словно мираж, и вот перед ним стоит жрица Смерти. А может сама Смерть. Несуществующий ветер играет ее черными волосами, рвет кружевное платье, оголяя стройные ноги и грудь. В ее глазах горит пламя, и черные слезы текут по щекам. В руках бьется окровавленное сердце. Рэйн обреченно глядел на сердце, понимая, кому оно принадлежит.

Она коснулась ладонью его лица: провела пальцами по стальной скуле, остановилась на обрывке кожи, что свисала с подбородка. С нежностью она поднесла сердце к его груди. Миниатюрная ладонь прошла сквозь титан, словно через проекцию, и недостающий фрагмент занял свое место.

Ее поцелуй был ледяным, но Рэйн с жадностью на него отвечал. И чувствовал жизнь в ее теле, и видел гибель тысяч миров в ее огненных глазах.

…Небоскребы, дороги, парки, мосты — полыхают в огне. Обугленные кости лежат на обочинах, лиловые небеса окрашиваются кровью… В космосе бьются эскадры штурмовиков, выпускают торпеды эсминцы, сверкают защитными полями линкоры. Скрипит металл, и предсмертные вопли слышатся в эфире рации…

Ее губы — холодные, ядовитые — травят сознание образами. Но Рэйн не может оторваться.

…Ядерные ракеты сыплются на бледные луны и пестрые планеты. Огненные грибы взрывов пожирают станции… Кипят моря и океаны, пеплом обращаются голубые стволы исполинских деревьев…

Ее поцелуй бесконечен, как и кошмарные видения. Но от них не хочется бежать.

…Черный туман окутывает звезды, в нем тонут миллиарды душ. Дрогийцы, вайтери, люди — нет ничего. Остался лишь туман…

Рэйн отпустил разум. А когда был готов рассыпаться на атомы, жрица толкнула его в Бездну.

Он бесконечно долго падал в черноту. Бездна пульсировала, врываясь в сознание, и звала, звала, звала.

Голоса. Их много. Всегда было много, но прежде Рэйн не желал их слушать. Теперь же страх испарился, можно остановиться, застрять посреди Ничего и понять.

Он понимал.