Но тут в комнате появился высокий худой человек с белой,словно лунный свет, кожей и нечесаными черными волосами. Он убил моихпохитителей, расшвыряв их вокруг, словно пушинки, а к последнему надолгоприжался ртом, будто пил его кровь или хотел съесть.

Я думала, что сойду с ума.

Отбросив труп, белолицый осознал, что я смотрю на него вовсе глаза. Мое тело прикрывала только рваная, грязная ночная рубашка. Но яподнялась на ноги, чтобы храбро встретиться с ним лицом к лицу.

«Женщина!» – сказал он. Я никогда не забуду, как он произнесэто слово. Как будто увидел что-то выдающееся.

– Иногда бывает именно так, – вставил я.

Она снисходительно улыбнулась и продолжала рассказывать:

– После этого замечания он коротко усмехнулся и направилсяко мне.

Я приготовилась встретить смерть. Но он превратил меня в ту,кто пьет кровь. Без церемоний, без слов. Превратил, и все.

Потом, сорвав с одного из мужчин тунику и сандалии, онпереодел меня в мальчика, и остаток ночи мы охотились на улицах города.Обращался он со мной грубо – хватал за плечо, поворачивал, толкал, резкимисловами и тычками объясняя, что и как делать.

Перед рассветом он привел меня в свое необычное жилище. Онорасполагалось далеко от элитного греческого квартала, в котором я жила. Нотогда я этого не знала, поскольку никогда не выходила из отцовского дома.Признаюсь, моя первая встреча с городом оказалась весьма захватывающей.

Меня перенесли через высокую стену, окружавшую трехэтажныйдом, и опустили на землю в заброшенном дворике.

В огромном богатом доме царил беспорядок, но в каждойкомнате хранились несметные богатства.

«Ты видишь все это?» – гордо спросил вампир.

Он собрал в кучу шелковые покрывала и подушки и устроил изних своеобразное ложе. Потом повесил мне на шею тяжелые ожерелья и сказал:«Приманивай жертвы. Тогда у тебя быстрее получится».

Я испытывала одновременно и возбуждение, и страх.

Мой создатель вытащил кинжал и, ухватив меня за волосы,срезал все пряди почти под корень. Я отчаянно разрыдалась. Я убивала. Я пилакровь. Я носилась по улицам как безумная. Но завыла, только лишившись волос –это была последняя капля.

Мои слезы не произвели на него впечатления. Внезапно онсхватил меня, бросил в большой сундук с драгоценностями и золотыми цепями изахлопнул крышку. Откуда мне было знать, что восходит солнце? Я думала, чтоумру.

Но, открыв глаза, я снова увидела его. Суровым голосом, неударяясь в красноречие, он без затей объяснил, что днем нужно спать, укрывшисьот солнца. Так мы устроены. И нужно пить побольше крови. Кровь для нас – самоеглавное.

«Для тебя», – подумала я, но спорить не посмела.

Естественно, мои волосы отросли до прежней длины, и мойсоздатель снова их срезал. К моему облегчению, через несколько ночей онобзавелся дорогими ножницами, что упростило процедуру, но никогда и ни прикаких обстоятельствах он не позволял мне ходить с длинными локонами.

Я провела с ним несколько лет.

Мой создатель не был ни добр, ни ласков, но и особойжестокости не проявлял. Он никогда не выпускал меня из виду.

;Когда я попросила одежду получше, он не возражал, но емусамому было все равно, что я ношу. Сам же он предпочитал длинную тунику и плащ,а когда они изнашивались, снимал новую одежду с очередной жертвы.

Он часто гладил меня по голове. Он не знал слов любви и необладал воображением. Когда я приносила с рынка книги и читала стихи, онсмеялся надо мной, если можно назвать смехом тот невыразительный звук. Я всеравно читала ему стихи, а он, испустив характерный смешок, сидел и глазел наменя.

Пару раз я спросила своего создателя, как он стал тем, ктопьет кровь, и он ответил, что виной всему злой вампир, выходец из ВерхнегоЕгипта. «Эти старцы – сплошные лжецы. Я их зову “храмовниками”».

Вот и вся история нашего рода, которую мне удалось у неговыпытать.

Если я в чем-то перечила своему создателю, он меня бил – неочень больно, но этого было достаточно, чтобы я перестала настаивать на своем.

Когда я пыталась навести в доме порядок, он смотрел на менябезразличным взглядом, не предлагая помощи, но и не препятствуя моему занятию.Я расстелила на полу вавилонские ковры и расставила вдоль стен мраморныестатуи, чтобы придать жилищу достойный вид. И даже расчистила дворик.

В тот период я поняла, что в Александрии есть и другие вампиры.Я даже мельком видела их, но они никогда не приближались.

Я рассказала ему, но он лишь пожал плечами и добавил, чтоэто не моя забота. «Я слишком силен, а им не нужны неприятности. Им известно,что я слишком много знаю». В подробности он не вдавался, но добавил, что мнеповезло: я получила от него древнюю кровь.

Не знаю, почему в то время я была так счастлива. Возможно,потому что охотилась в разных районах Александрии, читала новые книги, купаласьв море. Мы плавали вместе с ним.

Не знаю, поймете ли вы, что значило для меня море –возможность окунуться в бескрайнюю воду, возможность гулять по берегу. Запертаяв четырех стенах гречанка никогда бы не получила такой привилегии. А япринадлежала к тем, кто пьет кровь. Я выдавала себя за юношу. Я совершала набегина корабли и жила среди храбрых и порочных мужчин.

Как-то ночью создатель не стал обрезать мне волосы. Мы пошлив египетский квартал, и он привел меня в странное место. Открыв дверь, мыпроследовали вниз по длинному коридору и оказались в огромном зале с покрытымииероглифами стенами. Потолок поддерживали огромные квадратные балки. Меняохватил благоговейный трепет.

Мне вспомнилось, что когда-то я вела более утонченный образжизни в окружении вещей, исполненных тайны и прелести.

В зале были те, кто пьет кровь, – белокожие,чрезвычайно красивые, но не такие бледные, как мой создатель. И все ониопределенно побаивались его. Я была потрясена. Но, вспомнив произнесенное имслово «храмовники», поняла, куда мы попали.

Он вытолкнул меня вперед, как будто хотел продемонстрироватьневиданную диковину, и они заспорили между собой на языке, который я едвапонимала.

По-видимому, храмовники говорили моему создателю, чторешение зависит от Матери, что только с ее позволения будут прощены егозлодеяния. Создатель отвечал, что не ищет прощения, что хочет уйти, но преждедолжен избавиться от меня и хочет знать, примут ли они его подопечную.

Я пришла в ужас. В этом мрачном месте, несмотря на еговеличие, мне было не по себе. Мы провели вместе несколько лет. И теперь онуходит?