— Ну что ж, тем лучше, — проговорил Павел. — Только имейте в виду, что фиксируются и ваши свидетельства…

— Ни слова больше! — внешняя пластиковая дверь открылась почти бесшумно, и, если бы не реплика шефа, его присутствие оказалось бы замеченным не сразу. — Ни слова больше без нашего участия, — уточнил он, и Филиппыч тоже шагнул через порог. Кинул взгляд на индейцев, потом на Павла и быстро, пока никто не заметил, покрутил пальцем у виска. Павел лишь подмигнул в ответ.

Посол осмотрел землян по очереди.

— Империя Инка была против предоставления дополнительных полномочий аборигенам ствола, — уведомил он.

— Я знаю, — шеф язвительно улыбнулся. — Рад, что атланты и гипербореи с вами не согласились.

Инка едва наметил поклон в сторону Потапова, обмен шпильками состоялся и был оценен по достоинству. Теперь предстояло скрестить шпаги.

— Итак, — вернулся посол к начатому, — я задал вопрос и по-прежнему жду на него ответа.

— Да, — сказал Павал.

— Что: «да»? — нахмурился шеф.

— Мой ответ на его вопрос — да.

— Хорошо, — посол кивнул. — Ты знаешь, какие обвинения выдвигаются против тебя?

— Догадываюсь.

— А какое наказание за этим последует?

— Этот вопрос находится в компетенции трибунала, — вставил Потапов.

Посол едва заметно улыбнулся.

— Разумеется. И я обещаю, что он будет решен быстро и справедливо. Итак: зачем ты пришел сюда, Павел Головин, зная о своей участи?

— Я хочу, чтобы вы отказались от своих обвинений.

Акарханакан склонил голову набок и невольно повторил слова атланта-охранника:

— Ты уверен в себе. Что дает тебе такую уверенность?

Никакого желания сохранять дипломатичность у Павла уже не осталось. Он шагнул вперед и, понизив голос, произнес:

— Тебе известно это не хуже меня. Хочешь, чтобы я объявил при всех?

— Полагаю, ты не скажешь ничего нового. Но я готов это выслушать.

— Ты знал, что Анна при рождении была выбрана для жертвоприношения. Она должна была умереть сегодня в любом случае, однако сожжению заживо предпочла самоубийство во имя мести.

Кажется, новостью сказанное Павлом стало только для шефа и Филиппыча — инки не проявили никакой реакции на услышанное.

— Мести кому? — произнес спокойно Акарханакан.

— Лично мне. Убитый мною месяц назад инка был ее женихом. Полагаю, тебе и это было известно.

— Это так, — посол медленно кивнул.

Шеф откашлялся и весомо произнес:

— Я склонен рассматривать сокрытие подобной информации как провокацию с целью незаконного преследования одного из моих сотрудников.

— Как угодно, — инка даже не посмотрел в его сторону. — Эта информация не имеет отношения к обвинению.

— Вот как? А мне казалось — отношение прямое, — проговорил Павел. — Если состоится трибунал, я даже могу вызвать свидетеля — человека, помогавшего Анне организовать ее месть!

— Трибунал состоится, — пообещал Акарханакан. — Справедливость будет восстановлена.

— Очень странно слышать о справедливости от человека, чья раса допускает ритуальные сожжения, — процедил Павел. — Тебя ведь заботило только одно — успеет ли девчонка войти в огонь сегодня на закате…

— Павел! — окликнул его Потапов. — Остынь!

Но лицо индейца уже перекосила гримаса ненависти, он шагнул навстречу оппоненту.

— Молчи, землянин, — прошипел посол империи прямо в лицо Павлу. — Что ты знаешь об этом огне?! Что известно тебе об ожидании смерти длиной в девятнадцать лет?! Ты и представить себе не можешь, каково растить дочь, которая знает, что должна умереть в день совершеннолетия! И каково это — получить надежду и снова потерять ее в одночасье!

— Что?.. — Павел мог ожидать от краснокожего чего угодно, но только не такого признания. Что-то лопотнул по-своему индейский жрец, потрясая знаком Солнца, но посол метнул в него огненный взгляд, и священнослужитель заткнулся, отступив назад.

— Налицо позиция личной заинтересованности… — пробормотал Филиппыч, — Можно ходатайствовать перед трибуналом…

Акарханакан не обратил никакого внимания на его слова.

— Я расскажу тебе о твоем преступлении, землянин, — продолжил он. — Известно ли тебе, что избежать принесения в жертву можно лишь одним способом — зачать ребенка от мужчины, избранного жрецами по законам Золотого бога? Я сделал все, чтобы этот выбор был совершен. Я сделал все, чтобы избранник получил одобрение круга верховного жречества. Это стоило мне нескольких лет унижений перед слугами богов и половины состояния!.. Молчи, жрец, сегодня ты потерял надо мной власть!.. Я не сумел только одного, землянин: уберечь избранника. Твой выстрел уничтожил мои труды. Твоя пуля убила не только славного воина, но и обеих моих дочерей!

— Как — обеих?.. — Павел был потрясен. — Почему — обеих?..

— Потому что, верша свою месть, бедная Анэтуатхе не учла одного: вместо нее по решению жрецов может быть назначена другая жертва, вышедшая из чрева матери в тот же час!

Павел вздрогнул и невольно оглянулся на закрытую дверь. У той девушки, конечно, была другая одежда и другая прическа… Но изумленный и немножко испуганный взгляд был совсем, как у сестры.

— Анэтуатхе уже покинула меня, — проговорил тихо посол. — А сегодня на закате я потеряю и Анэтахитэ. Но, клянусь Золотым Солнцем, прежде она услышит твой приговор!

— Так вот для чего ты притащил ее на Землю?.. — выдавить из себя что-нибудь умнее Павел оказался не в состоянии. Его взгляд скользнул в сторону от перекошенного горем и яростью лица отца.

Жрец Золотого бога улыбался очень тонко, одними губами. Он не спешил торжествовать, но уже не скрывал удовлетворения.

— Ты выбрал себе не того врага, Акар, — проговорил Павел, не заметив, что сократил имя ацтека до оскорбительного предела. — Не я поднесу факел к поленнице…

Улыбка богослужителя сделалась шире.

— Мы — цивилизованный народ, землянин, — мягко проговорил жрец. — В жертвенном очаге давно используется газ.

Потапов откашлялся нарочито громко и продолжительно, а когда он закончил, Павел осознал, что только этот звук и удержал его от порыва вцепиться жрецу в горло. Удержал его и еще посла империи — секунду назад индеец переступил грань, за которой догмы престают действовать, и, не задумываясь, присоединился бы к расправе… Но эта секунда прошла.

— Ты поплатишься за все, — процедил посол. — Я созову трибунал через полчаса. Будь готов, землянин.

Когда ключ скрежетнул в замке стальной решетки и дверь распахнулась, трое землян сумели только в недоумении переглянуться. Полчаса — это очень долго, если покорно томиться в ожидании судилища. Если же пытаться на ходу выработать тактику защиты и возможного нападения — тридцать минут пролетают как миг.