Отель, в котором я снял номер, был расположен неподалёку.

Мария не сопротивлялась, но и не говорила да. Словно выжидала и наблюдала за моими действиями.

Это подстёгивало, но в то же время сводило с ума.

Я опустил красотку на пол в номере и избавил нас от верхней одежды, бросив её небрежной кучей.

Потом притянул к себе девушку за тонкую талию и замер, держа в объятиях.

Возбуждение рвалось наружу. Стояк едва не разрывал мои боксеры и джинсы в районе ширинки.

Я отстранил её от себя и повторил:

– Я тебя люблю. Понял это ещё тогда, когда ты была рядом. Но не стал говорить вслух. Я боялся, что ты откажешься. Потому что я ни хрена невидный жених. Немодный и не продвинутый. Я живу в глуши и владею баром, у меня мастерская по ремонту байков. Это не то сверкающее будущее, в которое принято приглашать красоток вроде тебя.

– Ага. То есть у тебя целый табун таких, как я? – съехидничала Мария.

– Нет. Ты у меня одна. И то неуверен, что ты – моя. Но я очень этого хочу. Несмотря на то что мне тридцать восемь, у меня скверный характер и ещё я в любой момент могу превратиться в развалину… – рассмеялся. – Да я, блядь, жених года! Первый с конца. Поэтому, если ты скажешь мне «нет»…

– Уйдёшь в сторону?

– Нет. Возьму винтовку и буду отстреливать всех конкурентов, – мрачно заявил я.

– Это очень громкое и необычное признание в любви, Клаус Ольсен.

– Ты отшучиваешься… Но моя судьба в твоих руках. Я прошу тебя дать мне шанс, – вздохнул. – Может быть, я его не заслуживаю. Потому что обидел тебя молчанием. Но…

Я вытащил из кармана открытку, до сих пор упакованную в бумагу.

– Я даже не открыл её, видишь? Боялся, что там будет написано, какой я мудак в самых цветистых выражениях.

Мария рассмеялась и забрала открытку у меня из рук, развернула её и отошла от меня. Забралась в мягкое кресло.

– Так и быть, я прочитаю тебе вслух, что здесь написано.

Я замер. Сколько раз мои пальцы жгло желанием распаковать и узнать, что там написано!

Мария улыбнулась и начала читать:

– «Дорогой Клаус-Лукас Ольсен. Или Санта. Позволь называть тебя Плохим Сантой. По крайней мере я запомню тебя именно так. Обещаю вспоминать о тебе только самое хорошее. Надеюсь, что однажды мои внуки спросят, верю ли я в Санту. А я хитро усмехнусь и вспомню наше горячее Рождество, самое лучшее в моей жизни. Но ещё больше я надеюсь на то, что мне не придётся напрягать свою дряхлую память, потому что ты будешь рядом со мной. Так что все неудобные вопросы я переадресую тебе, Клаус. Если ты не понял, к чему я клоню, то заявляю прямо. Ты неидеальный мужчина, но для меня определённо, самый лучший. Я хотела бы провести с тобой каникулы длиною в жизнь. Не знаю, хочется ли тебе того же самого или для тебя это было просто пикантным развлечением. Надеюсь, ты разберёшься с тараканами в своей голове, и поставишь меня в известность. Твоя М.»

Мария протянула мне открытку.

– Снизу написан мой адрес в Фарго и номер телефона.

Я проглотил ком в горле и подошёл к креслу, поднял Марию на ноги и поменял нас местами, расположив у себя на коленях.

– Не верится. Хочу прочитать своими глазами…

Я пробежался по строчкам. В груди бушевало торнадо желания и страсти.

– Тут ещё есть постскриптум.

– Да, – улыбнулась Мария, укладываясь головой на моё плечо. – Прочти вслух.

– «P.S. Допускаю мысль, что ты не понял туманных намёков или сделал вид, что не понял. Так вот, заявляю прямым текстом. Клаус, я влюбилась в тебя без памяти. Живи с этим!»

Я отложил открытку и расхохотался.

– Чёрт побери, коварная ты девица. Живи с этим! Звучит, как угроза!

Я обхватил лицо Марии ладонями.

– А теперь хочу услышать вслух то же самое.

– Я тебя люблю? – спросила Мария.

– Да-да. Именно это. Только без вопросительной интонации! – потребовал я.

– Суровый Клаус!

Мария поцеловала мои губы.

– Люблю тебя, Клаус Ольсен.

– Кстати. Я не люблю терять время зря. Так что я прилетел в Нью-Йорк только для того, чтобы вернуться домой. Но я не хочу возвращаться один. Я планирую вернуться домой в сопровождении малышки, которую вскоре будут звать Мария Ольсен.

– Это норвежская шутка? – смущённо улыбнулась Мария.

– У меня отвратительное чувство юмора. Так что предлагаю, не шутя, – признался я. – Выйдешь за меня?

– Я же отвратительно готовлю! – усмехнулась Мария.

– Ты преувеличиваешь и увиливаешь от ответа. Позволь помочь тебе определиться? – спросил я, просовывая руку под платье.

Мария немного развела ножки в стороны, предоставляя доступ к желанному. Мои пальцы скользнули по кружеву чулок, понежили чувствительную кожу у линии трусиков.

Потом я нажал на клитор и услышал глубокий вдох. Ухмыльнулся и потрогал ткань у самой дырочки.

– Твою мать. Твои трусики насквозь мокрые! – возмутился я. – Давно?

– Догадайся сам, Лукас, – кокетливо посмотрела на меня Мария и двинула бёдрами, задевая мой стояк. – Кажется, не только моя киска считает, что душевные разговоры можно отложить на потом, да?

– Я чертовски согласен с ней, крошка… – хриплю я и заставляю Марию поднять руки вверх.

Хочу стянуть грёбаное платье. Но оно словно сшито прямо на ней и я не знаю, как снять с Марии этот футляр.

– Застёжка сбоку, – подсказывает мне она и сама чиркает молнией.

Платье летит в сторону. Мария остаётся в кружевных трусиках, почти не скрывающих ничего. Через тонкую ткань бюстгальтера выпирают напряжённые соски.

– Красавица, – шепчу я, облизываясь, как будто каннибал перед лакомством.

Я втягиваю в рот тугие пики сосков, начиная ласкать их языком по очереди.

Мария стонет, вцепившись в мою шею пальцами, царапает кожу и двигает бёдрами. Она елозит промежностью по моему стояку.

Я такой твёрдый, что чувствую сильный дискомфорт. Отрываюсь от потрясающей, сочной груди, чтобы впиться в губы.

Кончиками пальцев глажу внутреннюю сторону её бёдер. Двигаю выше.

– Давай, Лукас… Я ждала этого. Пожалуйста! – вымаливает она мне на ухо.

Я провожу пальцами по волшебной точке. Ласкаю бугорок, от которого Мария вмиг превращается в ласковую и сговорчивую кошечку, трущуюся об меня.

Сильнее. Быстрее.

Отодвигаю в сторону полоску намокших трусиков, ласкаю подушечкой большого пальца пульсирующий клитор. Два других пальца трудятся над влажными складочками.