Нужно было посылать людей. Стали искать надежных агентов среди русского населения края из числа давно в нем осевших. Выбор пал на бывшего телеграфного чиновника надворного советника Рублова, которого сейчас же отправили в Швецию. Агентом он оказался дельным, давшим ряд весьма ценных сведений. Затем послан был ряд местных уроженок, бывших в замужестве за русскими офицерами (госпожа Коптева и др.), которые тоже принесли известную пользу в силу своих родственных связей в Швеции, главным образом относительно перегруппировки шведских войск. Только этими агентами за границей и держался штаб войск, расположенных в Финляндии, так как другие сведения благодаря проступку Белостоцкого не только до него не доходили, но все наши агенты от высших штабов за границей считались проваленными. Трагичность положения заключалась в том, что наше командование до мая месяца 1915 года об этом предательстве даже и не догадывалось, а немцы, чтобы усыпить нашу подозрительность, периодически давали по почте сведения о своих агентах, являвшихся, конечно, ложными, но в то же время открывавших германцам тех агентов нашей разведки, которые ставились для наблюдения над ни в чем не повинными людьми, иногда, может быть, мешавшими немцам по каким-либо причинам. Благодаря почти полному отсутствию сведений о противнике произошло то, что все военные учреждения, работавшие по розыску, бросили в Финляндию своих агентов. Это были Главное управление генерального штаба, Морской генеральный штаб, штаб главнокомандующего 6-й армией и штаб Петроградского военного округа (в котором работа была поставлена образцово). Агенты этих учреждений, вскоре перемешавшись с агентами штаба войск, расположенных в Финляндии, и Финляндского жандармского управления, только затруднили и сбили с толку работу и работников.

Когда обнаружилось дело Белостоцкого, то начальник Финляндского жандармского управления переменил всех своих агентов, но тогда увеличилось и число розыскных учреждений, которые и взяли к себе на службу рассчитанных Финляндским жандармским управлением агентов. Летом 1915 года разведка штаба командующего флотом Балтийского моря была выделена из штаба и стала называться Оперативной канцелярией штаба командующего флотом. Во главе был поставлен инспектор телефонных линий в Финляндии, лоцманского и маячного ведомства подполковник Антон Николаевич Нордманн – личность, как нельзя более подходившая к той должности, которая была на него вновь возложена.

Затем крепостная жандармская команда Свеаборгской крепости была привлечена тоже к работе, организовав контрразведывательное отделение Свеаборгской крепости во главе с полковником Николаевым. Впрочем, последняя больше занималась наблюдением за военнослужащими. Она же провела в число служащих Военно-цензурной комиссии своих агентов, обязанность которых была следить за цензорами. Работу этих учреждений удалось разграничить и наладить только к концу 1915 года, когда, правда, понемногу, но все же начал сказываться и результат. Не следует забывать, что разведывательным учреждениям приходилось работать в стране, нам тогда в большинстве уже враждебной, где было трудно получить хороших агентов из местных уроженцев, и работа их затруднялась народившимся в стране активистским движением.

Работа контрразведок была направлена по двум направлениям: по розыску германских шпионов и по активистскому движению в Финляндии.

Немцы имели ряд чрезвычайно искусно и ловко налаженных организаций, раскрыть которые нам удалось лишь частично. Первым делом немцев было наладить на побережье Финляндии ряд наблюдательных постов и радиостанций.

Во всех пунктах края, где стояли суда русского флота, были немцами устроены наблюдательные пункты и даже радиостанции. Первым разведка обнаружила присутствие радиостанции на одном из островов прихода Корпо-Лонгхольм. За два дня до войны из Швеции приехала одна барышня вместе с женихом и поселилась на Корпо, откуда в течение двух-трех дней ездила с ним в море на моторной лодке с утра, якобы на прогулку, и возвращалась перед закатом солнца. Когда началась война, то коронный ленсман получил приказание предложить от имени губернатора всем германским и австрийским подданным покинуть приход в течение суток. Упомянутое лицо, оказавшееся германским подданным, в тот же день выехало в город Або, а оттуда за границу. Таким образом, когда на другой день было отдано распоряжение о задержании всех подданных воюющих с нами держав и отправлении их внутрь России, то этого господина и след уже простыл. Между тем оказалось, что приезд его сюда был далеко не случайный. В приходе Корпо вскоре после объявления войны была обнаружена работа тайных радиостанций. Для определения направления работы существовал аппарат «радиопеленгатор Ренгартена», изобретенный флагманским радиотелеграфистом штаба командующего флотом капитаном 2-го ранга Ренгартеном. Аппараты эти, установленные на больших береговых радиостанциях, очень точно указывали работу и местонахождение радиостанции в архипелаге Корпо, но так как в непосредственной близости на острове Люм находилась наша радиостанция, то этому указанию не было придано должного значения, а между тем, как это выяснилось впоследствии, на это и нужно было обратить внимание.

Вскоре в штабе войск было получено донесение коронного ленсмана (прапорщика упраздненных финских войск), что на необитаемом острове архипелага Корпо стали пропадать вывезенные туда для пастьбы овцы. Донесению этому абсолютно не придали никакого значения, и начальник штаба весело смеялся глупости местных властей, доносящих о найденных бараньих косточках. Второй, а затем и третий раз через губернатора ленсман снова доносил, но уже не об овцах, которых хозяин оттуда поспешил вывезти, а о том, что на необитаемом острове Лонгхольм стали пропадать оставленные на зиму дрова. Начальник штаба на этот третий раз уже задумался над словами ленсмана и, вызвав к себе офицера, приказал ему срочно отправиться на остров и обследовать дело. Ленсман между тем был далеко не так глуп, но жизнь его среди населения, состоявшего почти исключительно из бывших финских лоцманов, уволенных в 1911 году от службы и замененных лоцманами с Каспийского моря, а потому почти поголовно враждебно относившихся к русским властям, заставляла его обдумывать каждый свой шаг. На все острова приходов Корпо и Хоутшер, числом свыше 5000, он имел трех полицейских и никакого способа для передвижения, кроме гребной лодки, да и ту должен был нанимать у тех же лоцманов. Было над чем задуматься. Прямо обо всем написать он боялся, а потому предпочитал действовать намеками, напирая только на слово «необитаемый остров», донеся по долгу службы о простом случае кражи.

Здесь была допущена крупная ошибка Або-Бьернеборг-ским губернатором Ильмари Вуориненом, который, получив от штаба войск, расположенных в Финляндии, уведомление, что будет командирован офицер для расследования, поставил об этом в известность коронного ленсмана и дал предписание прочим чинам полиции оказывать содействие офицеру при поездке на архипелаг Корпо. Море в Абосских шхерах основательно замерзает до архипелага включительно, а также и за ним километров на двадцать, где уже начинается свободная вода. Сообщение поддерживалось на пароходах-ледоколах и зимой от города Або до города Мариехамна