И вот он и Мэтью еще раз встретились лицом к лицу, и в душеЭнтони снова ожили и страдания Кэрол в Париже, и те слезы, которые она тайкомпроливала уже в Лос-Анджелесе. Именно поэтому внезапное появление Мэтью вбольничной палате спустя столько лет вызвало у него острую тревогу. Он словноувидел призрак, нежданно вернувшийся из забвения, куда отправили Мэтью деБелланкура сыновние чувства Энтони и его искренняя забота о душевном спокойствииматери.

Еще большую тревогу Энтони испытал, когда увидел, как малоизменился за прошедшие полтора десятилетия этот человек. Да, он сильно поседел,а на лице его прибавилось морщин, и все же это был прежний, вольный и властныймужчина, привыкший всегда поступать по-своему, ни перед чем неостанавливающийся и умеющий любой ценой добиваться своего. Когда-то он занималвысокий пост (сейчас Энтони уже запамятовал какой) и привык командовать, а емуэто никогда не нравилось. Он хорошо помнил, как однажды Мэтью отослал его изкомнаты за то, что он нагрубил матери. Энтони попытался было не послушаться идаже крикнул, что Мэтью — не его отец и не имеет права распоряжаться, но былуведен насильно и заперт в своей комнате. И хотя впоследствии Мэтью перед нимизвинился, Энтони надолго запомнил исходящую от него безжалостную властность инепоколебимую уверенность в собственной правоте.

Сейчас от него исходила все та же сдержанная сила; во всякомслучае, в палате Кэрол он чувствовал себя вполне уверенно, хотя Энтони ниминуты не сомневался в том, что Мэтью здесь совершенно нечего делать. Кэролпорвала с ним давным-давно, к тому же она вес равно его не помнила. Так зачемже он явился?

— Не волнуйся, я ненадолго, — пообещал Мэтью,когда Энтони, в последний раз обняв мать, бросил ни него откровенно вызывающийвзгляд. Больше всею ему хотелось, чтобы этот субъект оставил Кэрол в по кое, илучше — навсегда.

— Скоро увидимся, да, мам? — сказал Энтони,обращаясь к Кэрол. — Выздоравливай. Я позвоню из Нью-Йорка, как только мыс отцом долетим, хорошо?

С этими словами он через плечо бросил взгляд Мэтью. Ему былоне по себе оттого, что приходилось оставить мать наедине с этим человеком, новремя поджимало — им с Джейсоном пора было ехать в аэропорт. Энтони, впрочем,надеялся, что теперь Мэтью не сможет причинить Кэрол боль, коль скоро она всеравно не помнит, кто он такой и кем для нее был. Кроме того, и палате постоянноприсутствовала дежурная медсестра или сиделка, но Энтони ситуация все равно ненравилась. Мэтью исчез из жизни Кэрол много лет назад, исчез, причинив немалостраданий, и его неожиданное появление здесь и особенно сейчас, когда Кэролбыла так слаба и беззащитна, было по меньшей мере неуместно.

Когда Энтони наконец вышел из палаты, Кэрол вопросительновзглянула на Мэтью.

— Мой сын тебя вспомнил, — сказала она. Она былауверена, что не ошиблась и что Энтони этот француз чем-то очень не нравится, нов чем могла быть причина, Кэрол не понимала. — Что между вамипроизошло? — огорченно спросила она. — Почему Энтони так на тебясмотрел?

Только так она могла узнать то, в чем сама должна быларазобраться. Собственного прошлого она не помнила, поэтому ей приходилосьполагаться на слова других людей и при этом верить, что они говорят правду. Джейсон,рассказавший Кэрол даже больше, чем Сти-ви, говорил чистую правду — Кэролинстинктивно чувствовала это и восхищалась его мужеством, позволявшимпризнаваться не только в некрасивых поступках, но и в неблаговидных помыслах.Но ее сегодняшний гость был совсем другим — волевым, сдержанным, явно несклонным раскрывать душу, обнажая сокровенное. В каждом его движении, жесте,выражении глаз чувствовалась какая-то настороженность — и это притом, что он,похоже, привык командовать и распоряжаться. Сиделки и даже врачи трепеталиперед ним, и Кэрол еще больше захотелось узнать, кто же он такой. Надо будетспросить у Энтони, когда он позвонит, решила она.

— Когда мы виделись в последний раз, твой сын былмаленьким мальчиком, — задумчиво проговорил Мэтью. — И он смотрел намир глазами ребенка. Дети часто не различают оттенков, для них есть толькочерный и белый цвета. Кроме того, он всегда очень заботился о тебе. Прекрасныймальчик — и прекрасный молодой человек! — резюмировал Мэтью. Кэрол теперьи сама это знала, но ей были приятны эти слова.

— Ну и что вы в таком случае не поделили? —повторила она свой вопрос, и Мэтью покачал головой.

— Когда-то я причинил тебе сильную боль, — ответилон. Скрывать это не было смысла — он был уверен, что Энтони все расскажет матери,хотя мальчишка и не мог знать всего. Всё знали только он и сама Кэрол, норазговаривать с ней об этом Мэтью не хотел, опасаясь, что в нем проснетсяпрежнее чувство.

Между тем Кэрол продолжала вопросительно на него смотреть, иМэтью понял, что отмолчаться ему не удастся.

— Мы с тобой… Словом, наши отношения не назовешьпростыми, — проговорил он, чувствуя себя на редкость неуверенно. — Мыпознакомились, когда ты работала в Париже — снималась в исторической драме.Тебя только что оставил муж, и ты была очень расстроена и подавлена егопредательством. Мы… мы полюбили друг друга, Кэрол… — добавил он с болью вголосе. Мэтью все еще любил ее — он знал это всегда, а сейчас ощутил особенноотчетливо. И Кэрол, внимательно наблюдавшая за гостем, увидела отражение этогочувства во взгляде его удивительных глаз. О, этот взгляд был нисколько не похожна взгляд Джейсона. Француз смотрел на нее напряженно, почти мрачно. Кэролмогла бы даже испугаться, если бы не… Что? Она никак не могла подобратьназвания тому, что видела, а если бы и смогла, ей это ничего бы не сказало.После того, что с ней случилось, Кэрол приходилось заново учиться не толькожить (в самом обыденном смысле этого слова), но и чувствовать. Пока она могласказать только одно: присутствие этого человека, чье имя она забыла, хотядолжна была бы помнить, действовало на нее каким-то странным образом. Кэрол незнала даже, доверяет ли она ему или, наоборот, боится. В нем было что-тотаинственное, недосказанное, а может быть — сказанное слишком отчетливо, чтобы Кэролсумела воспринять очевидное. Француз, несомненно, питал к ней очень глубокоечувство, но оно было столь сильным, что обжигало, и Кэрол испытывала почтифизическое желание отодвинуться подальше. Что бы ни связывало их пятнадцать летназад, какой бы огонь ни пылал между ними, угли были все еще горячи. Кэрол дажепочувствовала, как в глубине ее собственной души что-то шевельнулось — словноподнялась и опала могучая, горячая волна, до поры запертая во мракебеспамятства, но что это было, она опять-таки оказалась не в силах понять. Этомогли быть страх, отвращение, обида, но могла быть и… любовь. Между тем онасовершенно его не помнила, и даже его имя, которое Мэтью в конце концов назвалей еще раз, ничего не сказало Кэрол. Для нее он оставался просто человеком,который сказал, будто когда-то давно они любили друг друга. У Кэрол, впрочем,не было никаких оснований ему не верить; она только удивлялась, сколько такихблизких незнакомцев из прошлого уже возникло здесь, на ее пороге. О Джейсоне иШоне она уже знала, теперь появился еще и этот мистер Бетан… Белланкур. И вновьей придется полагаться на то, что, он сам ей скажет, поскольку ее собственнаяпамять не сохранила о нем ни хороших, ни плохих воспоминаний. Все, что у неебыло, — это смутные, тревожные чувства, которым она никак не моглаподобрать названия.