— Я знаю, — кивнула Кэрол, с трудом сдерживаяслезы. Она понимала, что значит для него ее отказ; кроме того, за прошедшиенесколько недель Джейсон сделал для нее так много, что ей казалось, будто онанезаслуженно его обидела. Но в глубине души — должно быть, каким-то шестымчувством — Кэрол знала, что поступила правильно. Она выбрала единственно верноерешение, и спустя какое-то время Джейсон тоже это поймет.

— Я тоже люблю тебя, — добавила она. — Люблюн прощаю, и ты тоже меня прости.

— Конечно, дорогая, — ответил Джейсон, целуя ее влоб. Он понимал, что поступит наилучшим образом, если не станет упорствовать, аоставит все, как есть. На какое-то мгновение в его сердце затеплился огонекнадежды, и он сделал Кэрол свое предложение, не желая упускать ни малейшегошанса вернуть утраченное. Джейсон знал — почти наверняка знал, — что онаответит, но, как ни странно, возможность отказа его не пугала. Что бы нисказала Кэрол, он все равно не стал бы любить ее меньше. Несмотря наслучившуюся с ней беду, Джейсон был рад, что смог быть рядом с Кэрол этинесколько дней, и сейчас ему очень не хотелось покидать ее. Он чувствовал —стоит ему расстаться с Кэрол, и ему снова будет ее не хватать. К счастью, онапригласила его в Лос-Анджелес на Рождество, и Джейсон уже решил, что приедет кней во что бы то ни стало. За состояние Кэрол он уже не так волновался. Онаявно шла на поправку, к тому же Джейсон оставлял ее в надежных руках. Стивисобиралась пробыть с Кэрол в Париже до тех пор, пока врачи не разрешат ейлететь. Она уже поговорила с Аланом, и он отнесся к ее решению с полнымпониманием. Он даже сказал, что остаться с Кэрол — ее профессиональный и человеческийдолг, хотя раньше относился к ее постоянным сверхурочным с большимнеодобрением. Стиви даже подумала, что недооценила своего друга. Похоже, он былне совсем плохим человеком, хотя их взгляды на жизнь нередко оказывались прямопротивоположными.

Энтони пришел попрощаться вместе с отцом. Он тоже сказал,что очень любит ее и ждет, когда же она наконец полностью поправится и сможетвернуться домой. Хлоя, которая заехала к ней по дороге в аэропорт полуторачасами ранее, была внимательна и ласкова с матерью.

— Постарайся обойтись без новых неприятностей, покрайней мере до тех пор, пока я не доберусь до дома, — шутливо сказалЭнтони. — А если вздумаешь прогуляться, возьми с собой Стиви. Уж она-то непустила бы тебя ни в какой тоннель!

На самом деле он не был уверен, что присутствие Стиви что-тоизменило бы, но старался не думать о том, что по роковому стечениюобстоятельств едва не лишился матери. При одной мысли об этом его бросало вдрожь.

— Спасибо, что пригласила папу на Рождество, —добавил Энтони. — С твоей стороны это было очень… любезно.

Он знал, что в противном случае отцу пришлось бы встречатьпраздники в одиночестве. У Джейсона не было женщины, с которой он поддерживалбы постоянные отношения, поэтому он всегда старался провести Рождество вместе сЭнтони и Хлоей. Увы, за последние восемнадцать лет они ни разу не собирались запраздничным столом вчетвером. Последний раз, когда они встречали Рождество какодна семья, Энтони почти не помнил и уже не надеялся, что это когда-нибудьслучится вновь. Вот почему для него было так важно, что Кэрол предложилаДжейсону провести праздники вместе.

— Обещаю вести себя примерно, — ответила Кэрол, сгордостью глядя на сына. Она не помнила, каким он был в детстве, но ейказалось, он действительно стал прекрасным человеком, как и говорил Джейсон.Вся любовь, которую Энтони к ней питал, ясно читалась и его глазах, и от этогоу Кэрол стало тепло на душе.

На прощание они обнялись. Кэрол даже всплакнули хотя знала,что скоро увидит сына снова. В последнее время она вообще воспринимала всепроисходящее чересчур эмоционально, поэтому глаза у нее постоянно были намокром месте. Как сказал врач, ее нервная система работала с предельнымнапряжением, и немудрено: ведь ей приходилось многое узнавать заново, многомуучиться.

Энтони уже собирался уходить, когда дверь в палатуотворилась. Кэрол решила, что это вернулся Джейсон, но, вглядевшись, поняла,что это кто-то посторонний. В следующее мгновение она узнала нового посетителя.Это был тот самый француз, который уже навещал ее и принес цветы. Но имени егоона вспомнить не могла, как не могла расспросить о нем сиделок и врачей.Французский язык совершенно улетучился из памяти Кэрол — то, что говорилиокружающие, она с грехом пополам понимала, но сама говорить не могла. Даже сродным английским у нее до сих пор возникали проблемы, хотя Кэрол и вспомнилабольшинство необходимых в повседневном общении слов. Французский же не вернулсяк ней до сих пор.

Увидев незнакомца, Энтони замер в какой-то неестественной,напряженной позе. Француз смерил его быстрым взглядом, сдержанно улыбнулся икивнул. Энтони никак не отреагировал, но его взгляд стал еще более напряженным.Было совершенно очевидно, что он знает этого человека и что встреча с ним емунеприятна. Кэрол смутно помнила, что в прошлый свой визит француз сказал, будтоон — старый друг ее семьи; следовательно, он должен был знать и ее детей,однако потрясение, ясно отпечатавшееся на лице сына, было ей непонятно.

— Здравствуй, Энтони, — спокойно сказал МэтьюБелланкур по-английски. — Давненько мы с тобой не виделись.

— Что вам здесь нужно? — тихо проговорил Энтони,бросив в сторону Кэрол быстрый тревожный взгляд. Он хорошо помнил этогочеловека, хотя в последний раз видел его, когда был еще ребенком.

— Я пришел проведать твою маму. И, кстати, уже не впервый раз… — ответил Мэтью. Его голос прозвучал холодно, и Кэролнедоуменно воззрилась на него. «В чем дело? Что вы не поделили?» — хотелось ейспросить, но она промолчала.

— Разве она вас помнит? — удивился Энтони. —Мама?.. — Он повернулся к Кэрол.

— Едва ли, — ответил за нее Мэтью, но Энтонитолько покачал головой. Сам он помнил этого типа очень хорошо. Это он сделалего мать несчастной, и именно из-за него Кэрол в свое время пролила немалослез. С тех пор прошло пятнадцать лет, но сейчас Энтони чувствовал себя так,словно все это случилось только вчера. Кэрол в тот вечер поздно вернулась домойи объявила ему и Хлое, что им придется уехать из Парижа. Потом она заплакала.Она плакала и никак не могла остановиться, и, лишь когда Энтони, испугавшись,бросился звонить врачу, сумела взять себя в руки.

В конце концов Кэрол все же рассказала сыну, кто причинил ейболь, и Энтони почувствовал, как внутри его все переворачивается. Раньше МэтьюБелланкур ему очень нравился — он учил его ездить верхом и играть в европейскийфутбол, но в ту ночь мальчик навсегда возненавидел человека, из-за которого такстрадала его мать. Энтони давно хотелось вернуться в Америку, и не видетьслезы, катившиеся по лицу Кэрол, ему было больно. Не сразу он вспомнил, что онаплакала и раньше — очевидно, у них с Мэтью уже некоторое время не все ладилось,но Энтони обратил на это внимание далеко не сразу. И теперь к радостивозвращения домой примешивалось облегчение от того что мать вернется вместе сним на родину, где злой мистер Белланкур уже не сможет ее преследовать имучить. Парижский дом Кэрол в конце концов продала, но для Энтони это не сталоогорчением: несмотря на то что во Франции у него остались друзья, в Америке ончувствовал себя намного лучше. Он, однако, был уже достаточно взрослым или,вернее, достаточно чутким, чтобы понять: для его матери возвращение домой —нелегкое дело. Она словно перерезала последнюю ниточку, связывавшую ее сПарижем, где она узнала и счастье, и боль. Слава богу, сейчас она ничего обэтом не помнила, но Энтони не сомневался — раньше она много думала опроисшедшем.