— Можно идти за спецотрядом, — сказал он, — и лучше побыстрее, пока бандиты не поняли, что происходит.

— Быстро не получится, — поисковик указал рукой в небо, — над нами висят Жернова. Здесь до них пока ещё не достать, но в сторону лабы уровень местности повышается, а Жернова понижаются, к ней ползут. Метров через пятьдесят можно будет двигаться только ползком. Это долго, а до развалин ещё сотни полторы метров пути. А у них там раненые, их только волоком.

— Тогда иди один, — решил Иван, — я останусь здесь. Дым закрывает не только нас от бандитов, но и бандитов от нас. Если кто-то из развалин решит добраться до источника дыма и заявится сюда, мы рискуем попасть в засаду на обратном пути.

— Думаешь, там кто-то остался? — Болт бросил взгляд на затихшие развалины. — После такой бомбёжки?

— Конечно, — Иван снял автомат с предохранителя, — обстрел вёлся по ориентирам, без прямой видимости, с дальнего расстояния. К тому же развалины по площади не такие уж маленькие. Сто процентов — там достаточно народу уцелело. Потому мы дым и поставили. Что, кстати, там было раньше?

— Склады и разные подсобные помещения для строителей. — Поисковик принялся ловко закреплять за спиной оружие и подтягивать ременную подвеску снаряжения, готовясь снова ползти. Судя по отточённости его движений, можно было догадаться, что ползать со своей выкладкой ему приходилось много и часто. — Это ещё в ту пору было, когда РАО только-только основали и никто не знал, что «Ареал» постоянно растёт. Это сейчас строят блочные времянки почти без фундамента. А тогда сооружения ставили из бетона, основательно, готовились долго изучать аномалии и всё такое. Тут, в Жёлтой Зоне, можно найти старые лаборатории, если повезёт добраться до них живым. Там много чего интересного осталось, кучу всего ценного побросали. Тогда о Выбросах ничего не знали, ну и спасались в спешке. А лабы добротные, до сих пор стоят. И всякая нечисть в них теперь…

Он внезапно замолчал и резко развернулся в сторону пригорка. Увидев его движение, Берёзов броском ушёл вправо и залёг, беря автомат наизготовку. С той стороны пригорка что-то тихо шуршало, будто некто ползёт по слону по направлению к ним. В первую секунду мелькнула мысль, что это зомби не поленились доползти сюда от самого леса, но Иван тут же отмёл её как маловероятную. Эта часть склона хорошо видна из лаборатории, где укрывается спецотряд, они наверняка бы открыли огонь.

Тем временем Болт всё ещё не двигался с места, не сводя глаз с вершины пригорка, и свой автомат доставать явно не собирался. А если так, значит, к ним ползло что-то пострашнее зомби… И из овражка этого так просто не выскочишь — бежать-то особо некуда, либо под пули бандитов или чокнутых зомби, либо в аномалии. Берёзов торопливо прикидывал, куда и как можно отступить в случае чего, как вдруг воздух на вершине пригорка едва заметно задрожал, и поисковик осторожно отступил на пару шагов назад.

— Зыбь! — выдохнул Болт, глядя на подрагивающий, будто рябь на кристально чистой воде, воздух, с тихим шуршанием сползающий с пригорка в овражек. — Бежать надо, пока не заполнила тут всё! Если вляпаемся — конец! — Он ткнул рукой в сторону спецотряда: — Туда! Может быть, повезёт и успеем! Бежим!

Они рванулись к брустверу овражка, но дрожащая Зыбь была и там. Ползущая аномалия оказалась настолько широкой, что полностью накрывала собой и овражек, и ближайшие подступы к нему.

— Чёрт! — бессильно выругался Болт. — Поздно…

— Может, к стенам прижаться? — Иван судорожно шарил взглядом по сторонам, отступая от дрожащей воздушной массы, с каждой секундой становившейся всё ближе. — В угол?!

— Не поможет, — обречённо вздохнул Болт. — Зыбь всё заполняет… И как же это так я её сразу не… — Он остановился и принюхался.

Секунду он втягивал носом воздух, после чего уселся на землю, оттёр со лба выступивший пот и с огромным облегчением в голосе произнёс:

— Отбой тревоги, Туман, — после чего покачал головой и добавил: — Нельзя так людей пугать. Я чуть со страху не умер.

Он обернулся на ничего не понимающего Берёзова и улыбнулся:

— Понюхай его, — поисковик кивнул на подошедший практически вплотную к людям зыбкий воздух.

— Пахнет как-то знакомо… — принюхался Иван, — не пойму… булочками сдобными, что ли?!

— Ага, — подтвердил улыбающийся Болт, — булочками! Это Лизун. Он добрый.

— В смысле «добрый»? — удивился Берёзов. — Безвредная аномалия?

— Абсолютно! — Дрожащий воздух коснулся людей. — Чувствуешь?

От неожиданности Иван вздрогнул. Воздух оказался влажным и тёплым, он струился по коже шершавым потоком, оставляя на ней пахнущие сдобой капельки влаги, и создавалось ощущение, будто тебя вылизывает одномесячный щенок.

— Словно собака лижет, — встряхнул головой Берёзов, — точнее, щенок, пахнет от него по-щенячьи.

— Потому его Лизуном и прозвали, как в старом фильме. — Поисковик потёр виски. — Вот напугал-то как, паразит! Лизун от Зыби отличается только этим самым запахом, — объяснил он. — Только унюхать его можно лишь вблизи. Со стороны они — как две капли воды. Только Лизун добрый, а Зыбь — одна из самых опасных аномалий в «Ареале». Она движется, и иногда очень быстро. Разглядеть её можно только днём, при ярком свете, когда воздушное колебание заметно. Что-то вроде сильной кислоты, только газообразная. Человека разъедает мгновенно, «Мембрану» — секунды за три. Совершенно непредсказуемая дрянь, может месяцами сидеть на одном месте, а может выползти откуда-нибудь на тропу, по которой ты только что прошёл, и будет тебе на обратном пути сюрпризец…

— А если гильзу бросить? — Берёзов подумал, что ещё один такой Лизун, и он точно вернётся в Ухту седым. — Что будет?

— Куда бросить? — переспросил поисковик. — Если в Зыбь, то растворит. Если в Лизуна, то он её тебе обратно выбросит.

— Сильно? — уточнил Иван.

— Нет, конечно, — удивился Болт, — он же добрый. Так же бросит, как ты в него.

— И много в «Ареале» таких «добрых» аномалий? — поинтересовался Берёзов, прикидывая, что должен был пережить тот, кто впервые открыл Лизуна. Человек наверняка успел с жизнью проститься. — Вроде этой милашки, что чуть до инфаркта меня не довела?

— Есть ещё Туча и Свечение, — довольно ухмыльнулся тот. — Туча, она разная, у неё словно настроение меняется. Когда чёрная — добрая, зелёная — запросто может молнией долбануть. Выглядит она как небольшое облако, любит висеть над землёй метрах в десяти, особенно в низинах. А Свечение — это вроде пятна серебристого, переливающегося красными сполохами, висит над самой землёй, с кубометр размерами. Само светится, но ничего не освещает, даже ночью. Зато если на него пару минут посмотреть, начинаешь видеть в кромешной тьме словно днём, этот эффект держится полчаса где-то.

Лизун уполз дальше, и поисковик отёр рукавом лицо.

— Ну, я пошёл, — он поднялся с земли и подошёл к брустверу овражка, — вернусь через полчаса.