Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот это да! – встряхнув головой, ахает Майкл. – Какая невероятно чувственная история!
– Ничего подобного. Просто гадость. Но… мне надо было попробовать. Понять, будет ли с другими все так же, как раньше с Джо. И поняла. Нет, не так. Все было странно, неприятно и неловко, и повторить так и не захотелось.
– Какой псевдоним ты выбрала? – ни с того ни с сего спрашивает Белинда.
Ее детектор лжи работает идеально. Слегка покраснев, я заставляю себя ответить, глядя ей прямо в глаза:
– Белинда. Белинда 666, если точнее.
– Так я и знала! Вот чувствовала, и все тут!
К счастью, Белинда переводит все в шутку, и мы втроем смеемся, прихлебывая «Гиннесс», когда Шон, вернувшись, нерешительно топчется рядом, пока я не приглашаю его сесть.
Он кивает остальным и протягивает мне лист бумаги:
– Вот. Больше ничего не нашел. Мы купили этот паб у Джеральдины и Адриана Дойл – здесь есть и номер телефона, но никто не знает, можно ли по нему дозвониться. А здесь указан адрес, что тоже вряд ли поможет. Я позвонил маме, и она говорит, что в той семье действительно возникли… как же она выразилась… внебрачные связи. О муже она ничего не знает, но помнит, что жена с ребенком переехали в Корнуолл. Наверное, я вам не слишком помог.
Взяв из его рук лист бумаги, я искренне благодарю Шона. Он снова краснеет и произносит:
– Не за что. Я и свой номер телефона там записал. На всякий случай. Вдруг вам понадобится проводник по окрестностям.
Шон возвращается к работе, а Майкл, перегнувшись ко мне через стол, шепчет:
– А ты знаешь, что «проводник» – это по-ирландски «бурный секс»?
Бросив в Майкла салфеткой, я пробегаю глазами информацию, которую записал для нас Шон. Ничего нового, честно говоря, все это мы и так знаем. Однако я увидела фотографию – настоящую фотографию Джо. Я точно знаю, что он помог отремонтировать этот прелестный одинокий домик на холме, в котором я теперь сижу, и еще я знаю, что он переехал в Корнуолл.
Корнуолл – графство большое, и я не представляю, каким должен быть наш следующий шаг. Задача перед нами стоит огромная и неподъемная.
– Выйду покурить, – говорю я и встаю, не забыв прихватить рюкзак.
– Ты же не куришь, – любезно напоминает Майкл.
– Это такой пароль, значит, мне надо побыть одной, – без колебаний отвечаю я и направляюсь к двери.
Присмотрев местечко у края обрыва, я сажусь, свесив ноги, и смотрю на сверкающее в солнечных лучах море, пытаясь придумать план. Вид с холма открывается потрясающий, но найти ответы на бесчисленные вопросы это не помогает. Неужели придется ехать на другой конец страны и начинать поиски сначала? Даже подумать страшно.
Открыв детский рюкзачок с бесценным грузом, я вынимаю из него конверт, на котором написано: «Открой меня, когда тебе захочется сдаться», и осторожно его открываю.
«Помнишь те дни в больнице, когда медсестры пытались помочь тебе ухаживать за малышкой? Показывали и объясняли, как кормить, купать и пеленать? Они очень старались рассказывать обо всем терпеливо, но я видел, что ты была в ужасе. Ты не представляла, что нужно делать, и никто, казалось, не мог тебе помочь. Когда мы приехали с нашей дочкой домой, стало еще страшнее – я видел, как ты тайком смахиваешь слезы, как злишься всякий раз, когда она плакала или отказывалась брать грудь.
Однако еще я помню, как однажды пришел домой с работы, Грейси тогда было несколько месяцев, и нашел вас на диване в гостиной – вы крепко спали. Она прижалась к твоему плечу, и вид у вас был такой мирный. Такой довольный. Я навсегда сохранил в памяти ту картину и часто вспоминаю вас такими. Она была сыта, счастлива, а ты наконец спокойна и довольна. Ты начинала верить, что сможешь стать матерью. Все, что не давалось вначале, стало получаться естественно. Все трудности, которые так тебя пугали, ты преодолела. Ты стала мамой, и у тебя все прекрасно получалось.
Джесс, ты не превратилась из перепуганной девушки в заботливую мамочку в одночасье. Ты прошла длинный путь благодаря решимости, терпению и упорному труду. Ты шла шаг за шагом и никогда не сдавалась, ни разу не отступила. Всегда помни, на что ты способна».
Сложив записку, я закрываю глаза и греюсь на солнце – где-то рядом жужжат насекомые и визгливо покрикивают чайки. Я помню те дни, помню, как тогда было трудно, но и как мы были счастливы, тоже помню.
Джо прав – было трудно. Но оно того стоило.
Я встаю на ноги, отряхиваю с джинсов прилипшие травинки и возвращаюсь в паб.
– Ну что, – говорю я Майклу и Белинде, которые отрываются от пинт с пивом, – кто со мной в Корнуолл?
Глава 20
Корнуолл – это где-то далеко, за полмира, и, добравшись туда на паромах, по забитым машинами шоссе, останавливаясь поесть в ужасных придорожных забегаловках и на пропахших бензином заправках, мы совершенно вымотались и растеряли остатки добродушия.
К тому же в Корнуолле яблоку негде упасть – можно подумать, все семьи с детьми школьного возраста съехались сюда на каникулы.
Я никогда не бывала в этой части Англии и прекрасно понимаю, почему все сюда стремятся. Это удивительное, прекрасное место, если не обращать внимания на толпы отдыхающих.
Судя по письмам и открыткам, которые присылал мне Джо, в Корнуолле он провел по крайней мере два года. У нас две поздравительные открытки для Грейси, две пачки жевательной резинки для меня и несколько почтовых открыток с живописными видами. Одна отправлена из деревеньки Сент-Айвс, другая из Тинтаджела, остальные открытки, судя по всему, пришли из курортного городка Буд на северном побережье.
Туда мы и держим путь, в местечко Уидемут-Бэй, где и останавливаемся в единственной свободной мини-гостинице. Причина, по которой в этом домике остались места для приезжих, вскоре становится понятна: мы втроем вынуждены спать в одной комнате, туалет и душ – в коридоре, а у хозяйки такой вид, будто бы она ест на завтрак младенцев.
Мы заехали в местную библиотеку, потому что Майклу пришла в голову потрясающая мысль: просмотреть избирательные списки, однако сердобольный библиотекарь сообщил, что списки составляют отдельно для каждой улицы и если мы не знаем, где именно проживал избиратель, то поиски займут не один день и даже не одну неделю. В городке Буд улиц немало.
Мы
