У одного ярко-рыжая шевелюра, а другой… а другой – Джо. Женщина слегка склонилась к нему, будто бы давая понять, что рядом с Джо ей приятнее, чем с другим мужчиной.

Застыв на месте, я тянусь к фотографии, чтобы коснуться стекла, за которым прячется лицо Джо. Это не портретная съемка, фотограф хотел показать и пейзаж, и людей, однако передо мной, вне всякого сомнения, Джо.

Он улыбается, хоть и заметно устал от тяжелой работы, волосы длиннее, чем когда мы были вместе, они отросли до плеч, и ветер треплет их. На Джо заляпанные грязью сапоги и рабочие брюки с увешанным строительными инструментами ремнем, а рукой он обхватывает женщину за талию.

Его карие глаза сияют, и на мгновение кажется, что сейчас он заговорит. Скажет еще раз: «Детка, я тебя люблю». Сообщит, где он, как живет и что все будет хорошо.

– Добрый вечер! Бармен говорит, вы меня искали.

Я оборачиваюсь, сдерживая раздражение, мне не нравится, что меня вот так неожиданно отрывают от разговора с фотографией на стене, и буквально натыкаюсь на подошедшего мужчину. Он высокий, широкоплечий и с довольно заметным животом, нависающим над ремнем джинсов. Лет ему чуть больше сорока, однако, судя по красноватому цвету лица, он явно из тех, кому слишком нравится принимать и угощать гостей.

Он придерживает меня за плечи, не давая упасть, и улыбается добродушно, но с толикой любопытства – такие улыбки я видела не раз. Так на меня смотрят, когда мои странности слишком бросаются в глаза.

– Ох! Спасибо! – слишком старательно пытаясь казаться нормальной, восклицаю я. И показав на фотографию, спрашиваю: – Кто эти люди, вот здесь? Вам что-нибудь о них известно?

Он смотрит на фотографию, слегка прищурясь, словно забыл очки, и наконец отвечает:

– Кое-что знаю, но не много. Мой отец купил у них это заведение. Меня тогда не было, я искал счастья по ту сторону океана.

Акцент у него сильнее, чем у всех, с кем мы общались в Ирландии, похоже, вернувшись из дальних странствий, он старается быть бо`льшим ирландцем, чем старожилы.

– Я приехал хоронить отца и остался, чтобы помочь маме с пабом. Об этих людях почти ничего не знаю. А вам зачем?

Еще когда мы плыли на остров на пароме, Майкл здорово позабавился, выдумывая причины, по которым мы едем в Ирландию. Наверное, тренировался, готовясь писать триллеры. Он представлял меня то шпионкой с разными заданиями, то детективом, которого телекомпания отрядила на поиски пропавших наследников и наследниц, то женщиной, потерявшей память и пытающейся по кусочкам собрать прошлое. Ни одна из версий сейчас не кажется подходящей.

– Вот этот мужчина, – говорю я, показывая на Джо, – любовь всей моей жизни. Я не видела его семнадцать лет и теперь пытаюсь отыскать.

Округлив глаза, хозяин паба с интересом всматривается в лицо Джо.

– Дело непростое, верно? Помнится, случился тогда какой-то скандал. Муж с женой хотели купить этот паб, чтобы управлять им вместе, но произошло нечто… какая-то любовная история, кажется. Да, именно так. В итоге они решили отремонтировать здание и продать – вот тогда-то и явились О’Грейди. Возможно, у отца остались какие-то записи о том времени. Если вы не торопитесь, я поищу. Кстати, меня зовут Шон.

Я киваю и в знак признательности касаюсь рукой его локтя. Он слегка краснеет, что просто невероятно мило, и обещает вернуться сию же минуту. Сделав несколько снимков фотографии Джо на стене, я подхожу к столику, за которым устроились Белинда и Майкл.

– А у тебя поклонник, – кивнув на Шона, который не сводит с меня глаз из-за барной стойки, разговаривая с младшим барменом, произносит Майкл.

– Не глупи, – коротко отвечаю я, не желая вдаваться в подробности.

Мне куда больше хочется рассказать о том, что я выяснила. Белинда убегает, чтобы взглянуть на фотографию на стене, будто бы проверить, что я ничего не выдумала, и снова падает на стул рядом со мной.

– Это он, – кивая, произносит она, отчего я раздраженно закатываю глаза.

– Ну конечно!

– И явно накоротке с той женщиной, да? Видимо, это и есть Джеральдина. А хозяин сказал, что ходили слухи о скандале? О любовной интрижке?

По ее тону сразу понятно, о чем она думает, и я ее понимаю. Есть в этой фотографии нечто особенное, будто застывшее ощущение драматической истории.

– Так он сказал. Но, может быть, ты перестанешь видеть во всем только плохое? Я тоже все понимаю, и мне это не нравится.

Белинда поднимает руки, будто защищаясь, и говорит:

– Я ничего, просто сказала. Берни тоже говорила, что у мужа с женой были проблемы в личной жизни. А Джо… он был мне только другом, но я же не слепая, уродом его никто бы не назвал, так ведь?

– Совершенно согласен, – подтверждает Майкл, и я отвечаю ему презрительным взглядом.

– Это ничего не значит. И вообще… ну и что? Он не обязан всю жизнь хранить мне верность. Я же ему не хранила. Это ничего не меняет.

Мгновение они оба смотрят на меня, вытаращив глаза, – возможно, я слегка преувеличила, я же не сидела ночами в Тиндере. Однако подробностей никому знать не обязательно, к тому же мы же не располагаем точной информацией о произошедшем с Джо и Джеральдиной, да и права судить у нас нет.

Не знаю, как я себя поведу, если выяснится, что Джо женат или живет счастливо с другой женщиной. Как ни жаль признаваться, вероятно, я все же напридумывала себе всякого, понастроила воздушных замков и вообразила счастливый конец.

Другая женщина в этот образ счастливого конца не вписывалась, но сейчас я не могу позволить себе сойти с пути.

– Ты серьезно? – выдавливает Майкл, все так же изумленно таращась на меня и подаваясь вперед с нескрываемым интересом. – Ты и… другие мужчины?

– О боже мой, Майкл, я все-таки живой человек! Конечно, были и другие мужчины…

Что-то в моем гневном тоне моментально включает очень чувствительный врожденный детектор лжи, с которым Белинда никогда не расстается, и она наставляет на меня указательный палец.

– Сколько мужчин? – спрашивает она. – Сосчитать сможешь?

Я стараюсь сдержать свое возмущение, однако безуспешно – подумать только, мою практически несуществующую личную жизнь рассматривают под микроскопом вот эти двое, хоть плачь, хоть смейся! Еще неделю назад они и не подозревали о существовании друг друга, а теперь объединились против меня!

– Ну ладно, – с усмешкой признаю я. – Один. Несколько лет назад. Я… решила, что надо попытаться. С кем-то еще. Придумала псевдоним и написала одному мужчине в социальных сетях.