– У меня тут на сыре пластырь.

И азиатка, которую я тогда еще обидела, нагнулась вперед и сказала:

– Нет. Это такая подача французского бла-бла-бла что-то там, – и я поблагодарила ее, но съела только с краю, подальше от пластыря, на случай, если она все еще пыталась мне отомстить за мой давешний непреднамеренный расизм. Правда, час спустя мы с ней довольно-таки сблизились, потому что обе потерялись в лабиринте из винных бочек в поисках туалета, и она заверила меня, что ни в коем случае не пыталась скормить мне пластырь.

На одной из виноделен явно было нашествие ос, потому что осы там были повсюду. Парень, разливавший вино, пошутил, что своим насыщенным цветом оно обязано всем тем осам, которые упали в бочку. Я с подозрением уставилась в свой бокал, а он засмеялся и сказал, что это была шутка, но этим осам и вправду нравится вино, так что они запросто могли бы там оказаться. Но я все равно выпила.

– Ничего страшного, – сказала я между делом, – но у меня смертельно опасная аллергия на ос, так что я могу тут умереть.

Все остальные за столом были такие:

– Что, правда?

А я такая типа:

– Нет, не правда. Но ведь это был бы крутой способ умереть, не правда ли?

Никто мне ничего не ответил. Наверное, они были слишком заняты обдумыванием того, до чего это и вправду крутой способ умереть.

ВОСЕМЬ ВЕЧЕРА.

Я должна была вместе со всеми есть барбекю, но оказалась на грани панической атаки, так что пришлось откланяться. Все были такими милыми и понимающими. В этом и прелесть общения с блогершами. Они уже знают, что у тебя серьезные проблемы, как и у большинства из них, так что просто кивают, убеждают тебя принять «Ксанакс» и отправляют в кровать. Они такие участливые. А еще, наверное, они хотели меня выпроводить, чтобы посудачить обо мне.

Лаура занесла мне тарелку с жареным мясом и воду. Она ободряюще погладила меня по голове, когда я сказала, как сильно сожалею, что не сижу со всеми внизу.

– Ничего страшного, поверь мне. Все прекрасно понимают.

Она пошла к двери, но потом резко повернулась и сухо сказала:

– Но команда признала тебя самым слабым звеном.

Люблю своих подруг.

ЧЕТЫРЕ УТРА.

Я проснулась и обнаружила, что Лауры нет. Я выглянула за дверь, но ее нигде не было. Я принялась почти всерьез раздумывать над тем, не могла ли я ее случайно убить под действием своих таблеток. «Хотя, наверное, нет, – подумала я про себя. – Крови вокруг маловато. Если, конечно, она вся не в ванной». Туда я решила заглянуть попозже.

ВОСЕМЬ УТРА.

ЛАУРА ОКАЗАЛАСЬ ЖИВА! Она уснула где-то в другом месте, но вернулась, потому что беспокоилась, что я подумаю, будто ее похитили.

Я: Я решила, что убила тебя, а потом стерла это из памяти.

ЛАУРА: Ты решила, что убила меня?

Я: Ну всего на мгновение, но крови вокруг было слишком мало. Зато насадка для душа висела неровно, так что я подумала, что, может быть, просто смыла всю кровь в душе. Но на меня это было бы не очень похоже. Я ужасно не люблю за собой убирать.

ЛАУРА: Что ж, приятно знать, что я буду первым человеком, которого ты захочешь убить.

Я: Ни фига. Я тебя обожаю. Ты последний человек, которого я захочу убить. Вот почему я решила, что стерла это из памяти. Я поняла, что эти воспоминания всплывут потом на сеансах психотерапии, а еще я внезапно вспомню, как меня похищали инопланетяне и вставляли свой анальный зонд. Это будет уже не очень круто. Хорошо, что ты не умерла, потому что у меня и без того куча проблем: не хватало еще вспоминать, как инопланетяне что-то в меня засовывали.

ЛАУРА: Полагаю, то, что ты убила лучшую подругу, тоже стало бы поводом для депрессии.

Я: Ну и это тоже. Хотя главным образом все-таки история с анальным зондом.

ДЕСЯТЬ УТРА.

Йога под дождем. Мы все вместе выполняли упражнение «собака мордой вниз», а я только и думала: «Ради всего святого, хоть бы не пернуть». Я принялась молиться младенцу Иисусу, чтобы он уберег меня от такого позора, и тогда пернул кто-то другой. Это была не я, но я только и думала, что о том, как сочувствую ей, и еще мне очень хотелось сказать: «Это уж точно была не я», но это было бы, пожалуй, не очень уместно, ведь мы должны были медитировать.

Я набралась достаточно смелости, чтобы поговорить с Мэгги и поблагодарить ее за приглашение, правда, в итоге начала рассказывать ей, что, как мне кажется, если бы среди нас был серийный убийца, им бы непременно оказалась именно она, потому что она самая организованная. Тогда она попросила у повара тесак для мяса, и я немного занервничала, но оказалось, что она сочла эту идею гениальной и захотела разыграть сцену убийства. Что мы и сделали…

УТРОМ В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ.

Мы все сидели у бассейна, завернувшись в одеяла, непричесанные и без макияжа, и я слушала разговоры вокруг, прямо как когда училась в старших классах, только вместо того, чтобы пытаться от них отгородиться или демонстративно фыркать, я улыбалась и кивала. Я заставила себя присоединиться и слушала эти разговоры, вместо того, чтобы спрятать голову в книге из опасения быть отвергнутой. Тогда-то я и поняла, до чего классными могут быть девчачьи разговоры. Вот случайные обрывки из них:

– Я никогда прежде этого никому не говорила, но иногда мне кажется, что мой маленький ребенок – просто скотина. Это нормально?

– О, да. Мой малыш уж точно временами та еще сволочь.

– Ну знаешь, когда ты в Непале, вокруг все эти японцы, на часах два ночи, а ты в подвале и пытаешься раздобыть себе что-нибудь на завтрак, – и вдруг появляется волшебник?

– О, я прекрасно понимаю, о чем ты.

– У моего отца были неконтролируемые приступы ярости, так что врач посоветовал ему походить в школу мимов и научиться разбираться со своими эмоциями бесшумно. Я только когда выросла, поняла, что не все в детстве ходили вместе со своим озлобленным отцом в школу мимов.

– А мне мимы не нравятся. Мне не нравится, что они притворяются неполноценными.

– В точку! Зачем останавливаться на подражании немому? Где же клоуны, притворяющиеся, что у них полиомиелит?

– Как-то я переспала с парнем, у которого был просто ОГРОМНЫЙ пенис. Настолько, что с ним были одни проблемы. На него даже презерватив не налезал. Я была в таком шоке, что случайно засмеялась. Он сразу и поник. Парень был не очень доволен.