Они просидели так будто бы целую вечность, и Марте совершенно не хотелось выбираться из теплых объятий матери в этот ужасный мир.

День превратился в нечто странное, вязкое и неприятное, словно густой болотный туман окутал собой все вокруг. Конечно, разрешили никуда не ходить и остаться дома, но вряд ли это ей могло полегчать от этого. Возможно, занять себя каким-то делом помогло бы хотя бы ненадолго отвлечь себя от разрушительных мыслей.

Отец вернулся в середине дня. Сбросил с себя куртку и ботинки, оставив их валяться в коридоре, и пошел к маме в комнату, чтобы рассказать все, что ему удалось узнать. Они говорили едва слышно так, чтобы дочь не слышала, но Марта на цыпочках подошла к двери и внимательно прислушивалась к каждому слову.

– Они уверены? – спросила мама, сдерживая слезы.

– Конечно, уверены. Сердечная недостаточность, – сказал отец. – Это я виноват.

– Не кори себя.

– Полин, как я могу не корить себя, если это я дурак устроил весь этот скандал? Наговорил ей глупостей.

– Все семьи ругаются, в этом нет ничего такого. Ты же не мог знать, что все так случиться.

– Ради чего? – отец будто бы не слышал. – Ну чего я пристал к Марте с этой скрипкой?

– Ты же из лучших побуждений. Ты хочешь ей добра.

– Добра… И вот, как оно все повернулось.

– Андрей, сейчас это никому не поможет.

– Не поможет, – вздохнул папа. – Я до конца дней буду думать о том, как она умирала там на руках соседки, а последнее, что она от меня услышала было про мою плохую жизнь и воспитание. Какой же я упрямый осел. Мама…

Марта удивилась тому, что отец ни капли ее не винил, а весь груз принял на себя. Девушка закрыла рот руками, чтобы не всхлипнуть.

– Андрей, хочешь чай или кофе? Тебе надо что-нибудь горячее.

– Да, костер в аду. Она моя мама, и я не имел право так говорить. Да, может быть, мы жили не богато, на меня не всегда хватало времени, но у меня была счастливая семья, а я индюк напридумывал себе. Полин, даже не уговаривай. Если бы не я, то она сейчас была бы жива.

– Ты не можешь этого знать.

– Мо…

Какая-то неведомая сила будто бы заставила Марту открыть дверь в комнату родителей и толкнула вперед. Мама и папа подняли взгляд, а девушка молча пересекла помещение и крепко-крепко обняла папу. Он хотел было что-то сказать, а может быть возразить, но в итоге только обнял дочь в ответ. И спор на этом был закончен.

Внутри Марты творился полный кавардак: бушевал шторм, слышались раскаты грома и яркие вспышки молний раздирали небеса. Мир казался неправильным, несправедливым. Марта любила и в ту же секунду ненавидела отца и саму себя. И сейчас сквозь дикий гул откуда-то из глубины послышался настойчивый голос: «Есть вещи, которые нельзя изменить».

Следующей ночью Марта не сомкнула глаз. Несколько раз она погружалась в странную полубредовую дрему, длившуюся несколько минут, но затем снова выныривала на поверхность в мир, в котором нет бабушки, и больше никто и никогда не услышит ее смех. Все те слезы, что она пролила могли бы стать самым соленым океаном в мире, но они впитывалась в мягкую ткань подушки и исчезали в прошлом.

В это же время по пустому особняку бродил Август. Он смотрел в окна на непрекращающийся шторм и вздрагивал от каждого грохота, проносившегося по небу. Не смотря на путь, что он проделал, прорвав время и пространство, их с Мартой разделяла еще одна пропасть, отделявшая сон от реальности. Ему лишь оставалось надеяться, что она вот-вот появится здесь, и тогда он бы не пожалел остававшихся сил, чтобы помочь.

Но Марта так и не пришла. Она не появилась и на следующую ночь, что оказалась еще страшнее предыдущей, ведь на следующее утро должны были состояться похороны.

После двух дней без сна мир казался Марте окутанным туманом. Она молча села на задние сидение машины и уткнулась лицом в стекло. Наблюдая за проносящимися мимо домами и людьми, она не думала ни о чем, поскольку не осталось сил. Машина остановилась возле старого низкого здания, от которого веяло холодом. Рядом с ним уже собрались многие, кого Марта знала – друзья и близкие бабушки. Тетя Таня в сторонке плакала на плече у дяди Саши. Ее день рождения ведь был совсем недавно – тогда никто и не мог предположить какой будет новая встреча.

Каждый человек, что был здесь, казался странной исковерканной тенью. Марте что-то говорили, утешали, кто-то ее обнимал, уверял, что теперь бабушка в лучшем месте, но все внимание девушки было обращено на тяжелые входные двери. За ними ее ждало испытание, к которому она едва ли была готова. В голове возникла безумная мысль: сейчас дверь откроется, и выйдет бабушка. Она скажет, что всех разыграла, и жизнь вернется на круги своя, но Марта прекрасно понимала, что это невозможно.

Вместо бабушки на пороге появился мужчина средних лет в старом медицинском халате. Он что-то сказал папе, а тот жестом пригласил всех внутрь. Каждый шаг давался Марте с огромным трудом – ноги немели и дрожали, как будто вот-вот подкосятся, и она рухнет на землю. Внутри стоял ужасный запах, а холод пробирал до костей. Марта не сразу поняла, почему пришедшие выстраиваются вдоль стен. И только, когда соседка, идущая перед ней, отошла в сторону, взгляду открылся темно-коричневый открытый гроб, в котором лежал кто-то… Кто совершенно незнакомый. Да, это была бабушка, но она была совсем другой, словно ее подменили на куклу. Марта замерла на месте, не в силах отвезти взгляд, и, если бы не папа, взявший ее за плечи, то возможно она осталась бы там стоять надолго.

На лице бабушки не было ни намека на привычный румянец, улыбку. Оно казалось восковой фигурой. Это было лишь тело, которое покинула душа самого близкого для Марты человека.

Через какой-то время гроб закрыли и отнесли в машину. Вереница автомобилей долго ехала по асфальтной извилистой дороге прочь из города. Низкие деревенские домишки и размеренный уклад сменили привычные высотки, всю свою прожившие в городской суете.

Бабушка хотела, чтобы ее похоронили вместе с дедушкой, поэтому они ехали к маленькому кладбищу рядом с деревней, где родился дедушка.

Асфальт уступил место проселочной дороге, и машины сбавили скорость, чтобы случайно не угодить в яму или не подпрыгнуть на колдобине.

Пару раз в жизни Марта бывала в этих местах, но воспоминания