Внезапно Амелия повернулась к нему.

— Я всегда мечтала увидеть Амстердам.

— Неужели? — Он казался удивленным. Даже заинтригованным. — Почему?

— Наверное, из-за всех этих очаровательных датских картин и каналов.

— Большинство людей предпочитают венецианские каналы.

Амелия, конечно, знала это. Возможно, отчасти именно поэтому ей никогда не хотелось туда поехать.

— Я хочу увидеть Амстердам.

— Надеюсь, еще увидите, — сказал он и добавил после долгой паузы: — Каждый должен иметь возможность осуществить хоть одну свою мечту.

Амелия повернулась к нему лицом. Он смотрел на нее с такой нежностью, что ее сердце чуть не разбилось, по крайней мере то, что от него еще оставалось.

— Грейс спустилась вниз, — сообщила она, отвернувшись.

— Вы уже говорили об этом.

— О. — Как неловко. — Да, конечно, чтобы обмахивать веером. — Он молчал, поэтому она добавила: — И еще что-то насчет супа.

— Супа, — повторил он, покачав головой.

— Мне не удалось расшифровать ее послание, — призналась Амелия.

Он сухо улыбнулся.

— Пожалуй, есть одна обязанность, от которой я охотно избавлюсь.

У нее вырвался смешок.

— О, извините, — поспешно сказала она. — Это было ужасно грубо с моей стороны.

— Ничуть, — заверил ее Томас и придвинулся ближе с заговорщическим видом. — Как вы думаете, у Одли хватит смелости отослать ее прочь?

— У вас не хватило.

Он поднял руки.

— Она же моя бабушка.

— Его тоже, если уж на то пошло.

— Да, но он не знает ее, счастливчик. — Он склонился к ней. — Я предложил Внешние Гебриды.

— О, перестаньте.

— Нет, правда, — настаивал он. — Я сказал Одли, что подумываю о том, чтобы приобрести какой-нибудь остров только для того, чтобы высадить ее там.

На этот раз она рассмеялась.

— Нам не следует говорить о ней в таком тоне.

— И почему это, — произнес он, словно размышляя вслух, — все, кого я знаю, говорят, что капризные старушенции со сварливой наружностью имеют золотое сердце?

Она смотрела на него, сдерживая улыбку.

— Моя не имеет, — произнес он с таким видом, словно не мог поверить в подобную несправедливость.

Амелия не выдержала и прыснула:

— Да уж.

Их взгляды, в которых светилось веселье, встретились, и они оба рассмеялись.

— Она меня недолюбливает, — сказала Амелия.

— Она никого не любит.

— Мне кажется, она симпатизирует Грейс.

— Нет, просто она не любит ее меньше, чем всех остальных. Она не любит даже мистера Одли, хотя неустанно трудится, чтобы добыть для него титул.

— Она не любит мистера Одли?

— Он не выносит ее.

Амелия покачала головой и снова устремила взгляд на закат, угасавший на горизонте.

— Какая путаница.

— Это еще мягко сказано.

— Какой узел! — воскликнула она, чувствуя себя настоящей морячкой.

Он фыркнул и поднялся на ноги. Амелия вскинула глаза. Он загородил собой последние лучи солнца, и ей вдруг показалось, что он заполняет собой всю ее вселенную.

— Мы могли бы быть друзьями, — услышала она собственный голос.

— Друзьями?

— Да. — Она улыбнулась. Это было самое поразительное. Чему она улыбается? — Думаю, мы были бы друзьями, если бы все…

— Сложилось иначе?

— Да. Не все, конечно, а… некоторые вещи. — Она чувствовала себя лучше, счастливее и не имела ни малейшего представления почему. — Если бы мы познакомились в Лондоне.

— И не были бы обручены в детстве?

Она кивнула.

— А вы не были бы герцогом.

Его брови приподнялись.

— Герцоги такие важные персоны, — объяснила она. — Было бы намного легче, если бы вы не были одним из них.

— И если бы ваша мать не была обручена с моим дядей, — добавил он.

— И если бы мы только познакомились.

— Ничем не связанные.

— Да, ничем.

Он выгнул бровь и улыбнулся.

— И я увидел бы вас на балу в толпе гостей?

— Нет, ничего такого. — Амелия покачала головой. Он не понимает. Ей не нужна романтика. Она не может даже думать о ней. Но дружба… это совсем другое. — Что-нибудь более Обычное. Вы сидели бы рядом со мной на скамейке.

— Как здесь?

— Скорее в парке.

— Или в саду, — промолвил он.

— Вы бы сели рядом со мной…

И поинтересовался вашим мнением о картографических пропорциях.

Она рассмеялась.

— Я бы рассказала вам, что они полезны для мореплавания, но ужасно искажают размеры.

— А я бы подумал, как это мило: женщина, которая не скрывает свои умственные способности.

— А я бы подумала, как это чудесно: мужчина, который не считает, что у меня их нет.

Он улыбнулся.

— Мы бы подружились.

— Да. — Она закрыла глаза на одно мгновение, недостаточно долгое, чтобы дать волю мечтам. — Да, мы бы подружились.

Он помолчал, затем взял ее руку и поцеловал.

— Из вас получится замечательная герцогиня, — мягко произнес он.

Она попыталась улыбнуться, но мешал ком в горле.

Затем тихо — но не настолько тихо, чтобы она не могла услышать, — он сказал:

— Жаль только, что не моя.

На следующий день, в Дублине

— Как вы думаете, — промолвил Томас, склонившись к уху Амелии, — есть здесь суда, которые курсируют между Дублином и Внешними Гебридами?

Она издала полузадушенный звук, за которым последовал очень строгий взгляд, бесконечно позабавивший его. Вместе с остальными путешественниками они стояли в холле гостиницы «Герб королевы», где секретарь Томаса заказал для них комнаты, чтобы они могли передохнуть, прежде чем отправиться в Батлерсбридж, деревеньку, где вырос Джек Одли. Они прибыли в порт Дублина во второй половине дня, но к тому времени как выгрузили их багаж, они сошли на берег и двинулись в город, уже стемнело; Томас устал и проголодался, как, очевидно, и Амелия, ее отец, Грейс и Джек.

Бабка, однако, не желала даже слышать о передышке.