Она обернулась, ища глазами тропинку, которая выведет отсюда, но вместо этого наткнулась на странную фигуру. Человек в длинном черном плаще и с надвинутой на глаза широкополой шляпой стоял в тени пушистых акаций, прячась и наблюдая за ней. Мирра не знала, мертвяк это или нет, но выяснять не было ни времени, ни желания.

Путь до деревни еще никогда не казался ей таким длинным. Она бежала, не останавливаясь, жалея лишь о тех днях, когда поддавалась лени и пропускала занятия в фитнес-центре через дорогу от дома. Радовало лишь, что так и не поддалась вредной привычке, не курила, а потому дышала сейчас легко.

В доме пахло корицей, ванилью и еще чем-то сладким, но Мирра не стала принюхиваться. Вскочила в сени и с силой захлопнула за собой дверь, хоть и понимала, что навьи если и вылезли за нею из могил, то давно отстали. Остались там, в сумрачном царстве за кладбищенской оградой, скрытом от деревенских взглядов высокими соснами и плотными кустами акации. При ярком солнечном свете они не посмеют сунуться в деревню даже за легкой добычей.

– Ты чего? За тобой волки гнались, что ли? – насмешливо поинтересовалась рыжая, выглядывая из-за двери, ведущей в дом.

– Лучше бы волки, – выдохнула Мирра. – Но это были навьи.

Рыжая хмыкнула, перебросила через плечо льняное полотенце.

– Обкурилась?

– Нашла место, где похоронены те, кто, по мнению жителей деревни, наверняка станет навьей.

Во взгляде Лики мелькнул испуг, больше язвить она не стала.

– Чего?!

Из комнаты вышла Полина, очевидно, справившаяся с своим заданием раньше. Волосы ее были влажными, наверное, уже и бане искупнуться успела. Мирра пересказала им свои приключения, с удовольствием отмечая, что рыжая по-настоящему напугана. Упомянула и о том, что нашла могилу предположительно бабы Глаши, но на это Лика только фыркнула:

– А вот тут я совсем не удивлена. Старуха мне сразу ведьмой показалась.

Зато испуганно ахнула Полина.

– Но если она навья, значит, мы все в опасности рядом с ней? И Степа особенно.

– Не помрет твой Степа, – отмахнулась Лика. – Очевидно, они не первый год знакомы; раз старуха до сих пор его не сожрала, значит, таких намерений и не имеет.

Полина не выглядела слишком уж успокоенной ее словами, но больше ничего говорить не стала.

– Теперь хоть понятно, чего это деревня с ней не спорит, – продолжила Лика. – С навьями реально лучше не пререкаться.

– Думаешь, Степа знает, что она навья? – мрачно спросила Мирра, отстраненно удивляясь тому, как спокойно они об этом говорят. Будто и нет ничего удивительного в том, что несколько дней уже общаются с живым мертвецом, будто всю жизнь так делали.

– Зуб даю. Ты на третий день ее могилку отыскала, не совсем же он тупой, чтобы за двадцать пять лет не найти.

– Наверное, ты права. Думаю, и остальные в деревне знают. Не зря же они говорили, что с бабой Глашей лучше не спорить.

– Знают, но почему-то терпят, – задумчиво кивнула рыжая. – То ли боятся, то ли что-то с этого имеют.

– Может быть, она защищает их от остальных мертвяков? – высказала робкое предположение Полина. – И Степу этому обучает. Вот как только он обучится, она и упокоится.

– Главное, чтобы теперь не оказалось, что Степа тоже мертвяк, – хохотнула Лика.

Полина мгновенно побледнела, и Мирра с трудом удержалась, чтобы не стукнуть рыжую язву. Уже собралась что-то ответить, но вдруг вспомнила, где и когда видела мужчину, который прятался на кладбище в кустах акации. С ним она ехала в метро в тот день, когда главред отправил ее в эту командировку. Тогда еще обратила на него внимание, но списала это на свою паранойю.

– Мужчина в шляпе? – испуганно переспросила Полина, когда Мирра рассказала о нем. – Седой такой, высокий?

– Ты тоже его видела? – напряглась Мирра.

Полина кивнула.

– Первый раз заметила его на одной свадьбе незадолго до того, как поехала сюда. Думала, он гость. Обратила внимание, потому что очень уж внимательно он меня разглядывал. На меня, честно говоря, часто так смотрят, но внимание молодых людей не напрягает, а вот таких старперов – очень. Вдруг он извращенец?

– А молодые извращенцами не бывают? – не сдержалась рыжая.

– А потом еще пару раз его видела, – продолжила Полина, наконец поступив умно: не обратив внимания, не поддавшись на провокацию. – Он каждый раз так смотрел… Что я запомнила.

Рыжая посмотрела на нее, наверное, так же внимательно, как смотрел тот мужчина, потом перевела взгляд на Мирру, а затем молча развернулась и ушла в комнату. Вернулась несколько минут спустя, неся в руках внушительный фотоаппарат с большим объективом. Она не раз говорила, что приехала сюда в качестве свадебного фотографа, но лишь сейчас, увидев ее с фотоаппаратом в руках, Мирра в это поверила. Она держала его так легко, так естественно, будто он был продолжением ее руки. Наверное, так и держат дорогие аппараты профессионалы. Должно быть, рыжая, несмотря на поганый характер, действительно профессионал.

Она повернула фотоаппарат дисплеем к девчонкам.

– Этот?

С экрана смотрел седой мужчина лет шестидесяти, с пронзительно-синими глазами, смотрящими внимательно и напряженно из-под кустистых бровей. И хоть сейчас он был обыкновенной картинкой на дисплее фотоаппарата, Мирра не сдержала нервную дрожь. Даже статичной картинкой он вызывал страх, совсем как тогда, когда прятался в кустах акации. Как когда ехал с ней в метро и сверлил взглядом спину.

– Этот, – первой отозвалась Полина. – Где ты его сняла?

– У нас в городке. Фотографировала лав-стори, и потом уже, когда обрабатывала фотки, заметила его на нескольких. В другой раз и внимания не обратила бы, люди часто попадают в объектив, приходится их вырезать. Но он был на нескольких, снятых в абсолютно разных местах.

– Значит, он следил за каждой из нас. И приехал сюда за нами.

Полина обхватила себя руками.

– В одном поезде.

Четвертый и пятый дни Мертвой недели

Полина

С тех пор, как мужчины отбыли на железнодорожную станцию, а от них не пришло ни весточки. Наверное, они все еще ждали этого таинственного гостя, но Полина нет-нет да и думала: что если случилось что-то?

Баба Глаша не сводила с них глаз. Наведывалась по десять раз на дню, вроде с заботой приходила, но они не обманывались: проверяла. Давала нелепые задания, лишь бы не сидели, не придумывали план побега. А даже если и не было ее поблизости, Полина все равно чувствовала острый взгляд, направленный в спину. Будто старуха была везде, смотрела из каждого уголка, невозможно спрятаться от нее. В самое нутро заглядывала, самые потаенные мысли угадывала.