По дороге обратно мы молчим и спотыкаемся. Калеб предлагает выпить еще. Пабы по-прежнему переполнены. Год закончился, начался другой. Я пьяна, невесома и одурманена, качаюсь на морозном воздухе. Мы устраиваемся на барных стульях рядом с ведьмой и невестой вампира и заказываем еще два пива.

Выпив, Калеб начинает бессвязный монолог:

– Я ненавижу свою работу, Наоми. Я чувствую, что трачу жизнь впустую. Это то, ради чего я приехал в Нью-Йорк, это была первая работа, которую я получил, и я благодарен, но это не… это не…

Нет, хочется сказать мне, не нарушай, не начинай…

– …не то, чего я хочу, мне больше это не нужно.

Я провожу пальцами по его длинным темным волосам, таким мягким и шелковистым, и ничего не отвечаю.

– Прости, я знаю, что не должен жаловаться, но просто иногда я думаю, что бы я делал, если б все было по-другому. Мне нравится быть здесь, быть дома. Это ощущается как… как нечто правильное.

Губы пересохли. Я облизываю их.

– Я просрал свою жизнь, Наоми. Я просрал свою жизнь ради нее.

Первая мысль – нужно это записать. Какая дикость. Да что это со мной? Мои руки все еще касаются его волос. Массирую ему голову, зная, как это приятно, а затем убираю руки. Мне нужно, чтобы он понял – почему он не понимает?

– Но ты не… Я имею в виду… С твоей жизнью все нормально, – успокаиваю я. – Неужели ты правда так думаешь? Если б ты не переехал ради нее, мы бы никогда не встретились.

– Ты права, – ошеломленно говорит он. – Прости, я не это имел в виду. Мне гораздо лучше с тобой, я так рад, что мы встретились, так рад.

Обняв меня за плечи, он целует меня в уголок рта. Я отшатываюсь, а затем произношу его имя – резко и холодно, как лед. Калеб ослабляет объятие и смотрит на меня. Время пришло. У меня больше нет сил нести эту боль в одиночку. Я хочу устроить сцену – а еще найти действительно убедительное объяснение, которое спасет наши отношения.

– Ты солгал мне.

Его взгляд мечется по бару, как пойманная птица.

– Что ты… о чем ты говоришь?

– Я заглянула в твой телефон. Это мерзко, знаю, но что-то было не так, и ты солгал. Ты встречался с Розмари за моей спиной. Я все знаю, я видела сообщения.

– Черт, Наоми, черт. – Он роняет голову на руки и делает глубокий вдох. – Я не… я не знаю, что сказать. Мне так жаль, что я не рассказал тебе, хорошо? Мне так жаль. – Сжав колени руками, Калеб поднимает взгляд на мой подбородок, ноздри раздуваются. – Это правда, я разговаривал с ней, и… мы виделись несколько раз, но нечасто. Всего три раза. Ты же ведь уже знаешь, что это было всего три раза? – Он лихорадочно заговаривается. – Мне так жаль, что я не рассказал тебе, мне так жаль, не думал, что ты поймешь.

– Но я бы поняла!

Представляю, как целую Калеба в дверях своей квартиры, говорю ему, чтобы он хорошо провел время, и весело машу ему рукой. «Передай привет Розмари от меня, – могла бы сказать я. – Я доверяю тебе».

– Пожалуйста… позволь мне объяснить.

– Хорошо, вперед, объясняй.

Калеб переключается – как и положено – на прошедшее время, но мои лопатки все еще напряжены, я готова бить и бежать.

– Я думал, мы можем быть друзьями. Я думал, мы обязаны дружить друг с другом после всего, что между нами было. Наши отношения закончились по многим причинам, но одна из них заключалась в том, что она меня больше не привлекала. Я больше не воспринимал ее в этом смысле. Между нами ничего не было на этих встречах, понимаешь? Мы просто разговаривали.

– Поздно вечером, за пивом, просто разговаривали? – Я скрещиваю руки в перчатках на груди, внезапно ощущая острый холод. – А в конце вечера? Прощальный поцелуй?

– Наоми, нет! Ничего подобного. Клянусь.

Моя верхняя губа дрожит.

– Она знает обо мне?

– В каком смысле?

– Я имею в виду, знает ли она, что у тебя есть девушка? Кто-то, кто пролетел три тысячи миль, чтобы познакомиться с твоей семьей?

Калеб отодвигает свое пиво на несколько дюймов влево, не глядя на меня.

– Я не упоминал об этом, – медленно говорит он. – Это может показаться странным, но мы говорили только о наших семьях и работе. Обыденные вещи. Честное слово. Разговор никогда не касался личной жизни.

– Это ложь, – давлю с уверенностью, которой не ощущаю. – Скажи мне правду.

– Это правда! Клянусь. Я видел… ну, вышло неловко. Она достала свой телефон, чтобы показать мне фотографию со свадьбы своей сестры, и я заметил, как на экране высветилось уведомление из «Тиндера». Она смутилась, но мы проигнорировали это, потому что в этом нет ничего такого. Наши отношения закончились.

– Ты должен сказать ей, что у тебя есть девушка. Она должна знать. Скажи ей прямо сейчас.

– Но это разобьет ей сердце, – отпирается Калеб, а в моем горле вибрирует какой-то странный звук. Теперь я знаю. Она все еще любит его, и он позволил ей это. Его первый инстинкт, как и всегда, – защитить ее. Желудок сжимается.

– А как же мое сердце, Калеб? – кричу я. – А как же мое гребаное сердце?

Невеста вампира и ведьма отодвигаются подальше от ссорящейся парочки – нас.

Калеб долго не отвечает. Допиваю свое пиво, уставившись в стену.

Это мгновение, понимаю я, может окончательно положить конец моему опыту отношений с «нормальным парнем» – «я думала, это будет что-то вроде пробного шага. Невозможно ведь стать идеальной девушкой с первого раза», – сказала я Розмари, и этот эксперимент превратился в реальность, в мою настоящую жизнь. Сможем ли мы оправиться от этого? Эмоциональные измены, слежка, секреты и ложь – это не та основа, о которой я мечтала. Но, возможно, я заслужила это; возможно, я все это выявила. Кульминация может произойти прямо здесь и сейчас; Калеб, вероятно, признается во всем – да, он все еще любит ее, и да, он сожалеет, и да, он не хотел вводить меня в заблуждение, даже не собирался привозить меня сюда, в свой родной город, все это было ошибкой.

– Наоми, мне так жаль, – наконец выдавливает из себя Калеб. – Я скажу ей, если хочешь. Обещаю, скажу. Мне жаль, что я солгал. Я боялся, что ты воспримешь это… ну, неправильно, вот как сейчас. Но, очевидно, это не оправдание. Я больше никогда не буду тебе лгать. – Он делает еще