Антон так и не нашел ответ на этот простой вопрос: что его остановило? Ведь он не блефовал перед этим молокососом, когда говорил, что ему ничего не стоит «вальнуть» человека.

Ему действительно это ничего не стоит – его учили убивать и он не был худшим! И никаких психологических барьеров: даже если этот чувак не воевал, то наверняка пасся в стайке пацанов по обочинам чеченских дорог и прицеливался темным глазом в солдат РА и, значит, нес в себе скрытую угрозу.

Тогда в чем причина? Анализу этот шаг не поддавался, иначе как помрачением объяснить свой поступок Антон не мог.

Если и так, то он… не жалеет об этом – вот что по-настоящему обескураживало.

Тщетно промучившись, Квасов решился спросить у Даны. В конце-то концов, это ее герой!

«Влад по своей природе благородный и порядочный человек. Война искорежила его личность, его эго, но не убила. Собственно, об этом и роман». Антон прочитал ответ романистки и почувствовал душевный комфорт: злость вернулась. Все лучше, чем эта беспомощность и растерянность, в которой он пребывал уже несколько часов.

Искорежила, но не убила, говоришь?

Глупая курица! Инфантильная сочинительница дешевых романов!

Вспышка ненависти, которую испытал Квасов, улеглась только под действием водки.

…Сима потеряла счет времени, сидела в машине на площади, пока не стемнело и не зажглись фонари. Тогда только пришла в себя, огляделась и заметила группу мужчин перед зданием вокзала.

Между колоннами у входа стояли шестеро. Один из шести с трудом держался на ногах – его поддерживали.

Симка включила «дворники» и близоруко прищурилась, всматриваясь в силуэты. Она и сама не могла бы объяснить, что ее так заинтересовало.

Фонарный свет падал на мокрые мраморные ступени, отбрасывал тени за колонны, выхватывал из темноты косую дождливую морось.

Нет, слишком далеко.

И, щелкнув пультом сигнализации, Симка забросила на плечо сумку, раскрыла зонт и потащилась по лужам через дорогу.

Теперь Серафима отчетливо видела мужчин.

Судя по камуфляжным костюмам, трое из группы были военными – с рюкзаками и зачехленными ружьями, а трое – милицейскими. Между ними что-то происходило.

Серафима никак не могла перейти дорогу – пропускала одну машину за другой, потом троллейбус заслонил происходящее. Наконец путь был свободен, Сима перебежала на другую сторону и поняла, что ее так влекло: в одном из камуфляжных она узнала Антона.

С нижней ступеньки уже можно было различить голос Квасова – еле ворочая языком, Антон утверждал, что не пьян, в доказательство порывался пройти по прямой, но получалось ровно по формуле «шаг вперед и два назад».

Сашка и Виктор – Сима узнала бы этого мерзавца, этого негодяя с кулаками громилы из тысячи бойцов в масках со спины – стеной стояли за Антона, не отдавали друга милиции-хранительнице-троеручице.

В голове у Симки мелькнула благоразумная мысль незаметно смыться, но было поздно – Виктор некстати увидел ее и узнал.

– Вот! Майор, смотри! – победно заявил одиозный друг Квасова. – Жена братишки приехала, так что все будет о’кей! Я же тебе говорил, а ты не верил!

Услышав о жене, Серафима отступила и огляделась: где жена? Какая жена? Чья?

Виктор в два прыжка оказался рядом, распростер объятия, стиснул и потащил наверх.

Подхваченная сильными руками, Симка перебирала ногами почти на весу.

– Что вам надо? – вяло сопротивлялась она.

– Помощь, – быстро шепнул Виктор и подтащил Симу к остальным участникам конфликта.

– Сима, как ты вовремя. – Саша Чесноков ограничился кивком: руки были заняты – обнимали Антона.

Архаровцы расступились, впуская Симку в центр кружка.

– Вы жена? – с легким оттенком подозрения поинтересовался уже злой и красный майор, которому светило до конца смены совершенно бесплатно препираться с этой гопкомпанией на ступеньках под дождем.

Симке понадобилось несколько секунд, чтобы вникнуть в расстановку сил:

– Жена, товарищ майор! Что натворил этот алкоголик?

Алкоголик выглядел слегка озадаченным.

– Кто женат? Я женат? – Квасов глумливо хмыкнул, сложил губы дудочкой и потянулся к Серафиме с поцелуем.

– Фу, – брезгливо поморщилась Сима, – когда ж ты успел так набраться, мерзавец?

– А когда ты уехала со своим любовником, – с несчастным видом сообщил «супруг».

Это последнее заявление друзьями было встречено скорбным молчанием, зато породило смешки со стороны патрульных.

– Ах ты, гад! – Симка – на пробу – влепила Квасову увесистую пощечину, от которой лжесупруг стал заваливаться вбок, но был подхвачен верным Санчо.

Тот самый Виктор – отмороженный молотобоец с глазами очковой змеи, Виктор, который не простил ей лезгинку, – смолчал, только зубами скрипнул… Вот это да-а!

Не встретив препятствий, Симка вышла на оперативный простор:

– Допился, чертяка! Что обо мне добрые люди-то подумают, а? Какие любовники, если дома семеро по лавкам, завтра Новый год, а тебя носит черт знает где. А я, значит, целый день за ним бегай, – обратилась к майору задохнувшаяся праведным гневом Серафима. – Спасибо, что остановили этого придурка, господин офицер. Это счастье, что он еще не успел ничего натворить!

Господин офицер переводил взгляд с Квасова на Серафиму и обратно.

– Н-да, – пробурчал он.

Сдвинув брови, Симка продолжала спектакль:

– Говори, куда намылился?

– Так на охоту, – непослушными губами выговорил Квасов.

– На какую такую охоту?

– Щассизонкабна.

Симка скорее догадалась, чем поняла: сейчас сезон на кабана. Этот факт почему-то задел за живое новоиспеченную супругу: она пригласила соседа на праздничный вечер, а он, значит, променял ее с детьми и теткой на кабана?

– Сезон, говоришь? Какая тебе охота, сучий потрох? Тебя, охламона, дети ждут, а он, видите ли, намылился на очередную пьянку с какими-нибудь шалавами! Отец называется! Елку бы купил вместо водяры! Одно и то же, товарищ майор, каждый праздник лыжи навострит с друзьями (Виктор и Сашка были удостоены убийственного взгляда), то на дачу к кому-нибудь, то вот на базу охотничью, а ты тут сиди как знаешь. Ненавижу! – разорялась Симка, не забывая исподтишка наблюдать за зрителями.

– Какие дети? – пьяно удивился Квасов, за что был награжден еще одной оплеухой.

– Спокойно, гражданочка! – вклинился страж порядка, но опять был опрокинут атакующим танком по имени Серафима.

– «Какие дети»?! – взвизгнула Симка. – Ах ты, паскуда! Это же надо! Троих детей настрогал и еще спрашивает, какие дети!