—Иона теперь будет жить унас?— графиня случайно стукнула ложкой потарелке.

—Пока еще нерешено. Посмотрим. Здесь замешаны кое-какие интересы богов. Мам, пожалуйста, ненадо лезть вэту непростую тему,— яповернул голову, наблюдая скакой настороженностью Ксения подносить мне завтрак.

Если быона почувствовала, что Айлин сейчас находится всего вшаге отее, тонаверняка бросила поднос иубежала.

—Апочему тыдержал эту Синицыну всеребряной клетке? Она опасна, да?— продолжила расспросы мама.

Япобоялся, что Елена Викторовна скажет что-то обидное для моей подруги ипроизнес:

—Нет, неопасна, она сейчас невидима истоит недалеко оттебя. Ато, что тыназываешь «клеткой» являлось особой защитной магией. Считай, вэтом заключался мой магический эксперимент. Мам, давай остановимся наэтом— это слишком обширная тема, если внее погружаться, придется пояснять очень долго. Тыжесама говорила: разговаривать вовремя еды— признак плохого воспитания,— япридвинул тарелку сгречневой кашей итушеной индейкой.

Дальше мыели молча. Встоловой повисла тишина, которая для кого-то превратилась вбеспокойство инапряжение. Ячувствовал, как оно исходит отКсении. Кажется, после случившегося она испытывала комне страх. Икогда служанка удалилась накухню, чтобы принести кофе, мне захотелось испытать наней старую магическую заготовку. Ейвэтом мире япользовался всего дважды: один раз излюбопытства прикасаясь кДаше, ипроверяя ееотношение комне; ивторой проверяя эмоциональное состояние мамы. Тихонько яактивировал шаблон «Мангад урф», что впереводе означало «Золотой срез», икогда Ксения поставила настол кофейник, язадержал ееруку сословами:

—Ксюш, тысильно испугалась. Извини, так вышло. Неуспел предупредить, что вкомнате янеодин.

—Что вы, ваше сиятельство. Я…— она жутко покраснела. Потом резко побледнела, пытаясь что-то выговорить, носмогла лишь произнести:— Простите, простите, япойду накухню…

Ксения тут жеисчезла задверью, амой ментальный импульс вошел внее ивернулся, принеся следующее:

«Сильный страх награни паники. Огромное чувство неловкости. Непонимание. Интерес квам. Влечение квам».

—Саша, тынедолжен извиняться перед служанками,— чуть наклонившись комне, строго сказала мама.— Непозорь меня.

—Мам, нет ничего дурного втом, чтобы извиниться перед человеком, которому тыдоставил неприятности. Этим можно лишь заслужить уважение идобрые отношения, ноникак непозор,— ответил я, принимаясь закофе.

После завтрака мысАйлин поднялись вмою комнату. Там она снова стала видимой инемножко плотной. Ядал ейнесколько новых упражнений поуправлению энергетическими телами, асам занялся прошивкой эрминговых преобразователей, которые отменя очень ждал граф Голицын. Когда язаканчивал счетвертым устройством, эйхос настоле пискнул, иярешил нанесколько минут отвлечься, посмотреть сообщения. Ихсобралось три: отбаронессы Евстафьевой, отЕграма, который делился приятными впечатлениями отобщения сАртис, иотКовалевской, сообщившей, что похороны Айлин состоятся завтра вЮжных Садах Персефоны в15.30и…

—Мои похороны?— Синицына вскочила скровати иподплыла комне.

—Ну, да. Тебя что-то удивляет?— яповернулся кней, отмечая, что еетело стало плотнее иесли она стаким старанием будет практиковать дальше, тодобьется значительных результатов.

—Да. Просто сума сойти… Содной стороны смешно. Яжевот она, стою здесь. Асдругой… мне страшно, Саш. Я, наверное, даже побоялась бывидеть себя мертвой. Явгробу, боги! Нет ясойду сума, если увижу такое,— она прижалась комне сзади.— Тыпойдешь напохороны?

—Да, Айлин. Придется. Хотя теперь они для меня ничего незначат, все равно так нужно,— яобнял ее, невесомую, нежную иотэтого еще более милую.

—Саш…— она потянулась губами кмоему уху ипрошептала, словно нас мог кто-то услышать:— Амыможем сделать это…— ипояснила, что японял ибез дальнейших слов:— ну, как делали вмоей постели…

—Айлин…— дразня ее, ятоже потянулся кееушку ипрошептал,— Наверное, да…

Говорить наухо неимело никакого смысла, ведь то, что мыхотели донести друг другу, передавалось ментально. НоАйлин кэтому непривыкла: она еще нескоро расстанется спривычками, связанными сфизическим телом. Амне такое общение доставляло удовольствие. Наверное, ятоже подсознательно цеплялся заеетело инашу прежнюю манеру общения. Ведь науроках ячасто что-нибудь шептал ейнаухо, иона отвечала сполной взаимностью, делая это намеренно щекотно.

—Мне просто интересно,— после некоторого молчания, сказала Айлин.

—Мне тоже,— иянешутил: насамом деле мне интересен процесс иощущения. Как это произойдет при том, что умоей подруги нет физического тела? Что мыпри этом испытаем? Ведь ксвоему стыду (или, наоборот, кчести) замногие тысячи лет янеделал это стонким телом, если несчитать забавного происшествия спризраком эльфийки.

—Может быть тогда правильнее было бызапереть дверь?— предположила госпожа Синицына.

—Может быть,— согласился я.— Ияэто сделаю, атыуплотнись насколько сможешь.

Янеторопился: ведь Синицыной, ввиду отсутствия опыта, сделать такую малость как уплотнение тонкого тела нетак просто. Встав из-за стола, яубрал прошитые преобразователи впустую коробку, затем подошел кдвери иповернул рычажок замка, громко щелкнувшего втишине. Бросил взгляд наэйхос, лежавший настоле ивспомнил, что еще непрослушал сообщение отбаронессы. Его нехотелось слушать при Айлин, ведь Талия бывает очень несдержанной наязычок иможет наговорить много глупостей итакого, что госпоже Синицыной лучше неслышать. Нопока Айлин, закрыв глаза, сосредоточенно выполняла технику уплотнения, яперевел устройство нанизкую громкость ивсе жерискнул. Нажал вторую пластинку иподнес эйхос ближе куху:

«Бл*дь, тыжедома, да? Эта дура сказала, что тебя нет вшколе. Япро Грушу, если непонял. Ну, сам знаешь после Ржавки, она конченая дура. Иянепошла. Нукакая школа, чертовой матери? Вообще нехочу учиться— немое это. Жди меня дома, заеду ктебе после обеда. Небойся, трахаться небудем— мынепосмеем омрачить память отвоей Айлин. Да, кстати, тыдолго собираешься нетрахаться?».

При звуке своего имени, Синицына открыла глаза. Наверное, она частично слышала сообщение, нонеспросила ничего, только сказала:

—Лучше уменя неполучается. Посмотри, так нормально?

Ясел рядом сней надиван ипереводя внимание натонкий план, провел кончиками пальцев поееволосам: они оказались вполне осязаемыми.

—Да, очень хорошо,— подтвердил я.

—Только проблема…— Айлин придвинулась комне ипроизнесла тихо:— Янемогу раздеться. Уменя неполучается. Даже пуговицу наплатье немогу расстегнуть.

—Да, это проблема,— согласился я, посмеиваясь.— Втвоем случае есть два способа раздеться. Первый, это перестать ассоциировать одежду ссобой. Авторой, просто представить себя раздетой. Сделать это уверенно ибескомпромиссно.