Калли, очевидно, уже собрался постучать им в окно. Я схватила его за руку.

– Калли, ты хочешь зазвать их сюда? Мехтхильда и Ханнелора такие шумные, Хайнц сейчас этого не вынесет.

Папа тут же опять опечалился.

– Она права, сейчас я этого не вынесу. Давайте пригнемся, чтобы они нас не заметили.

Калли послушался, я вздохнула с облегчением. Папе еще слишком рано подключаться к расследованию, пусть себе спокойно погорюет о судьбе маленьких пингвинят.

В отличном расположении духа я поставила велосипед Марлен в сарай. Калли предложил сходить с девочками на Западный берег попрыгать на батуте. Двойняшки загорелись, а папа, хоть и был не в настроении, тут же присоединился. В конце концов, он чувствовал ответственность за детей, да и возможности немедленно приступить к спасению пингвинов не было.

Я отклонила предложение Калли составить им компанию, к тому же папа с брезгливой миной заявил, что у него от моего запаха разболелась голова.

– Ты как-то резко пахнешь. Может, что-то не то съела?

От ответа я воздержалась и с достоинством попрощалась.

Марлен услышала, как хлопнула входная дверь, и вышла мне навстречу.

– Я заварила чай. Выпьешь чашечку? – Она заметила мои покупки. – Я думала, ты поедешь на пляж. Я так и сказала господину Тиссу. Ты с ним встретилась? Он снова здесь.

– Я знаю.

Закинув пакет на плечо, я прошла за Марлен к плетеному креслу. Она налила мне чаю, подвинула чашку и выжидательно на меня посмотрела:

– Ну? Рассказывай. Он тебя нашел?

– Да. Я уже собиралась уходить, хотела присмотреть за Хайнцем и двойняшками.

– Ну и?…

– Никакого «и». Ты же была в «Акуле», когда Гизберт фон Майер с папой разработали версию, будто Йоханн брачный аферист. Из-за его коварных глаз.

– Ну да. И с адресом как-то странно получилось.

– Марлен, этому может быть тысяча причин. Кто знает, что за придурок этот друг Гизберта, может, он вообще не к тому дому ходил.

– Ну а кто такая мышка?

Я полезла в сумку за сигаретами.

– Этому тоже наверняка есть какое-то объяснение. Я встречусь с ним позже и спрошу. В любом случае не желаю на основании чьих-то диких измышлений верить в преступный умысел. И до нашего с ним разговора очень бы хотела избежать встречи Йоханна с Калле Блумквистом по имени Хайнц.

– А ты крепко втюрилась, да? – усмехнулась Марлен.

– Похоже на то. Но это не значит, что я отключила мозги. Будь спокойна. Да, кстати, я встретила Гизберта фон Майера с Вайдеманн-Цапек и Клюпперсберг в городе. У них появились новые данные. Наш недремлющий журналист обнаружил брачного афериста у стойки регистрации в отеле «Георгсхёе».

– ГфМ же не знает Йоханна Тисса.

– Вот именно, зато там был зафиксирован кто-то другой, подходящий под неопределенное описание. Йохан находился в это время на пляже, зачем ему идти в «Георгсхёе»?

– К тому же он снова живет здесь, – задумчиво произнесла Марлен. – Как бы то ни было, постараюсь успокоить Хайнца. Я так злюсь на себя, что рассказала ему про фотографии. И про то, что мне он кажется странным. Извини.

Я допила чай и встала.

– Ничего. Но ты еще можешь поработать над уменьшением ущерба. Пойду приму душ и намажусь кремом – я купила жутко дорогую вещь и хочу, чтобы сегодня все было на уровне. Не знаю только, как осуществить свое рандеву с этими ищейками на хвосте.

– Да ладно, – расслабленно заявила Марлен, – я справлюсь с этим, в качестве компенсации за нанесенный ущерб. Как-нибудь отвлеку «мальчишек».

Я собрала покупки, а Марлен еще кое-что вспомнила:

– «Мальчишки», кстати, завтра получают подкрепление. Недавно звонил Хуберт, он приезжает раньше.

– Почему? Что с тетей Тедой?

– Лучшей подруге Теды, Агнес из Леера, исполняется семьдесят, и они будут праздновать два дня. Хуберт от участия уклонился. Он отвезет туда Теду и приедет на остров.

– А что он тут будет делать один?

Марлен с тоской посмотрела на меня:

– Угадай.

– Он хочет помочь. Чтобы мы успели к субботе.

– Именно. И теперь их будет пятеро. Хайнц, Калли, Онно, Карстен и Хуберт. Я тебе говорила, что Карстен остался недоволен работой Нильса? Да, сынок слегка напортачил, но завтра он все исправит. Онно в свои шестьдесят четыре – ребенок по сравнению с ними, возраст остальных в сумме тянет на… двести девяносто пять лет. Вот это круто!

– Марлен, надеюсь, ты не подставишься под штрафы. Не нужно ссориться с пенсионной кассой. Ну, я пойду. Когда появится Хайнц, постарайся сделать вид, будто ничего не замечаешь. Он в новом наряде, похож на короля диско и страшно удручен, что в Антарктике гибнут пингвины. Ну, до скорого.

Идя к дому, я оглянулась через плечо. Марлен с устремленным в пространство взглядом сидела, откинувшись в плетеном кресле, и по ее лицу нельзя было понять, о чем она думает – о среднем возрасте своих помощников или гибели пингвинов.

Я осторожно снимала ценник с нового платья, когда услышала, что в замке поворачивается ключ.

Потом в коридоре раздались шаркающие шаги отца. Похоже, прыжки на батуте не умерили его печаль.

– Кристина?

– Я на кухне.

Он вошел и медленно опустился на скамью.

– Что за день!

– Близнецы тебя замучили?

– Близнецы? Нет, с ними все было просто. Они же не первые дети, которыми мне пришлось заниматься.

– А что тогда? Тебя доконали пингвины?

– Ты должна это посмотреть. Надо что-то предпринимать. Это настоящий скандал!

– Папа, это природа. Естественный отбор. Выживают сильнейшие.

Он был просто само отчаяние.

– Кристина! Не знаю, откуда в тебе эта жестокость. Уж точно не от меня.

«Ринтиндамб», – подумала я и выдернула последнюю нитку с зашитого кармана платья.

– Вот, – подняла я обнову, – готово.

Папа оперся подбородком на кулак и внимательно осмотрел платье.

– Это ты сегодня купила?

Учитывая конфетную рубаху и страшась его реакции, я осторожно кивнула.

– Очень красивое. Прекрасный цвет, идет к твоим глазам.

Ему действительно было плохо. Я села рядом и обняла его за плечи.

– Знаешь что? Наверняка существуют какие-нибудь антарктические или пингвиньи фонды. Я поищу в Интернете. А теперь давай переоденемся и пойдем.

Он оглядел себя.

– А зачем мне переодеваться? Это ведь все новое.