поиска правильных вопросов.

Дорогая Леора,

Для двух Черных женщин вступление в аналитические или терапевтические отношения знаменует начало рискованного пути на неизведанные земли. Нет ни прототипов, ни образцов, ни объективно доступного накопленного опыта, кроме нашего, чтобы исследовать специфическую динамику наших взаимодействий как Черных женщин. Однако это взаимодействие может глубоко повлиять на все остальные душевные вопросы, которые мы затронем. Я обратилась к твоему профессионализму, чтобы изучить именно это взаимодействие, и поняла, что это значит выбирать дорогу сквозь наши сходства, различия и наши истории сознательного недоверия и желания.

Поскольку раньше такого не делали или, по крайней мере, не фиксировали, это изучение болезненно и сопряжено с уязвимостью так же, как и все психологические искания, но еще и со всеми ловушками, с которыми мы сталкиваемся как Черные женщины в белом мужском мире и как Черные женщины, которые выжили. Это изучение часто игнорируют, считают неважным или не относящимся к делу. ПРИМЕР: Ты себе не представляешь, сколько хороших белых пси-женщин говорили мне: «Разве важно, Черная я или белая?» – но им бы никогда не пришло в голову спросить: «Разве важно, женщина я или мужчина?» ПРИМЕР: Я не знаю, у кого ты проходишь супервизию, но готова поспорить, что не у другой Черной женщины.

Итак, эта территория между нами кажется новой, пугающей и в то же время требующей срочного изучения, она начинена взрывными осколками наших индивидуальных расовых историй, которые мы не выбирали, но от которых у каждой из нас остались шрамы. И они у каждой из нас свои. Но есть у нас и общая история, потому что мы Черные женщины в расистском сексистском котле, а это значит, что часть этого пути и твоя тоже.

У моей личности есть много непростых сторон, в которых для тебя как квалифицированной и умелой пси-персоны не будет ничего нового или особенно сложного. Я думаю, что ты смелая женщина, и уважаю это, но я сомневаюсь, что твое образование могло подготовить тебя к исследованию того клубка нужды, страха, недоверия, отчаяния и надежды, который лежит между нами, и уж точно не до необходимой глубины. Поскольку ни ты, ни я не мужчины и не белые, мы относимся к той группе людей, которых никогда не считали достойными такого глубокого изучения. Так что у нас есть только мы сами, и может быть, к этому еще прилагается смелость использовать самих себя, чтобы исследовать и прояснять, каким образом то, что лежит между нами как Черными женщинами, влияет на нас и ту работу, которую мы делаем вместе.

Но даже если мы не сделаем это здесь, между собой, каждой из нас когда-нибудь придется проделать это где-нибудь еще.

Я знаю эти вещи – и пока не знаю, что с ними делать. Но я очень хочу соединить их между собой так, чтобы они служили моей жизни и моей работе, а ощущение безопасности мне не так уж важно. Не знаю, как именно они могут продвинуть и осветить твою жизнь и работу, но знаю, что могут. Порой это и проклятие, и благословение поэтессы – воспринимать раньше, чем сможешь упорядочить воспринимаемое, – и это еще одно имя Хаоса.

Но, конечно, именно из Хаоса рождаются новые миры.

С нетерпением жду нашей встречи с глазу на глаз.

Одри

III

В последнее время вокруг меня так много смерти и утраты, безо всяких метафор и избавительных символов, что иногда мне кажется, что вся моя жизнь определяется единственным словом – страдать – и дополнением к нему – выносить. Та же проблема и с гневом. В последнее время я пережила его слишком много, а может быть, это мои механизмы замедляются или теряют эффективность, так что он просачивается в самые важные мои взаимодействия.

Пожалуй, именно поэтому Черным женщинам часто проще общаться с белыми женщинами, даже если это общение порой ведет к эмоциональному тупику. Ведь с белыми женщинами можно долго поддерживать взаимодействие на средней глубине, признавая эмоциональные пределы отношений между личностями.

Но почему же с Фрэнсис, хотя она и белая, это не так и с ней я встречаюсь на такой глубине, как ни с кем больше? Когда я говорю о нас с Фрэнсис, я говорю об отношениях не только огромной глубины, но и удивительной широты, о растворении различий без слияния. И еще я говорю о любви, созданной из нашей взаимной и многолетней приверженности тяжелому труду и конфронтации, где каждая из нас отказывается довольствоваться тем, что легко, или просто, или достаточно удобно.

Однако эта средняя глубина отношений, которая чаще встречается между Черными и белыми женщинами, несет в себе меньше угрозы, чем клубок неисследованных потребностей и ярости, с которым сталкивается любая пара Черных женщин, когда они стремятся обратиться друг к дружке прямо, эмоционально, каков бы ни был контекст их отношений. Это верно и для канцелярских служащих, и для политических активисток, и для любовниц. Но новые представления о себе и о том, что возможно между Черными женщинами, рождаются именно из распутывания этого клубка. Повторю, я говорю здесь о социальных отношениях, потому что нам необходимо исследовать динамику между женщинами не только в любовной связи, но и вне нее.

Я спрашиваю себя: использую ли я иногда свою борьбу с расизмом, чтобы избежать другой, еще более безответной боли? И если да, не ослабляет ли это порой энергию моей борьбы с расизмом, не замутняет ли ее, не подвергает ли ее внезапным давлениям и разочарованиям? Белые люди никогда не могут по-настоящему укрепить нас. Например: если прямо сейчас полностью устранить расизм из этих отношений среднего уровня между Черными и белыми женщинами, такие отношения могли бы стать глубже, но они всё равно никогда не удовлетворили бы нашу особую Черную женскую потребность друг в дружке в силу наших общих знаний, традиции и истории. Здесь задействованы две очень разные борьбы. Одна – война с расизмом белых людей, а другая – необходимость для Черных женщин встречать лицом к лицу и преодолевать расистские конструкты, лежащие в основе нашего взаимного голода. И две эти борьбы – совсем не одно и то же.

Но иногда кажется, что праведная ярость лучше тупой боли утраты, утраты, утраты. Моя дочь выходит из своей дочерней поры. Так или иначе уходят подруги.

…Когда те, кто казались похожими, созревают, природа подчеркивает их неповторимость и различия становятся заметнее[182].

Как часто я требовала от другой Черной женщины того, чего не осмеливалась дать себе сама: