– Это – зеркало, – сказала я как можно спокойнее. – Ты, моя девочка, каждый вечер брала его в руки, гладила и представляла, что когда-нибудь тебя отведут к доктору, он вылечит тебе глазки, и ты сможешь посмотреть в зеркало и увидеть, какая ты замечательная…

– Но у меня не глазки болят… мама говорит, все из головы идет, – торопливо продолжала Ларочка, сильно покраснев. – Глазки уже оперировали… не помогло.

– А оправа у зеркала бронзовая… ты экстрасенс, Ларик, и сама постепенно превратила подходящий предмет в магический. Рассказывай. Все так и есть – ты правильно работала. И когда экстрасенс со светлым Даром… как ты… часто берет вещь в руки и мечтает – она становится очень сильной, напитывается настоящей магией, – пояснила я.

– И… в ту ночь… в ту ночь, с которой я болею, я так напугалась, так напугалась. – Лариса снова доверчиво ко мне прижалась. Старуха на кровати грозно забормотала и заворочалась. – Я… поставила зеркало между Мерлином и котом. Мысленно. И кот бросился в квартиру на втором этаже, там я ничего сделать не успела… потом еще… в одну… но я плохо знала этих людей и не успевала поставить зеркало.

– Ты не волнуйся… Мерлин жив, он в больнице, ты спасла его, – нежно сказала я. – Ты и так сделала очень много.

– А когда мертвый кот пришел сюда, я его даже видела. Я иногда могу рассмотреть силуэты, если человек стоит на фоне светлого окна или двери. А тут, наоборот, все было черное, а кот с крыльями как будто горел. И он… шел… к бабушке. Я не пустила… кот зашипел и побежал кругом… он старался достать меня или бабушку. Но рядом встал Дик, и он тоже горел. А еще в нашу с бабушкой комнату распахнулась дверь, и прибежали два маминых пса, которых она сейчас лечит. Лечила. Маленькая собачка такая и большой, кажется, какой-то сторожевой пес… злой, мама его в строгом наморднике держала… и они… тоже пылали. И они встали рядом со мной, как стража, а я держала в руке зеркало… и говорила ему уйти и никогда не приходить сюда…

Мама Ларисы была из той породы людей, которые не могут пройти мимо даже безнадежно больного животного. Я Видела, что огромный старый кавказец, потеряв своего любимого хозяина, уже давно ненавидел людей и был опасен как на службе у человека, так и атаманом в уличной стае. Его выгнали, чтобы не усыплять. Но он получил какую-то травму, и мама Лары притащила его сюда вместе с мерзкой истеричной болонкой с гноящимися глазенками.

И в последний миг своей жизни старый пес вспомнил о преданности, о служении Человеку и до капли отдал свои силы.

– Кот ушел… большой пес умер, и у мамы были проблемы, как его отвезти похоронить… я сразу заболела… сильно… не могла ей помогать. А маленькая собачка все еще болеет… кажется. Дика тоже рвало два дня, но он поправился.

Пес-поводырь. Два изгоя, бездомных калеки понимали, что жить должен остаться он.

Так вот какая сила остановила Касиза. Ларочка. Ее зеркало. И псы.

Мерлином Касиз мог и не заинтересоваться – парень жил один, вывести его на грань отчаяния или паники, заставить наложить на себя руки в силу Дара Олега Касиз не мог. Там он отступил легко; а тут – видимо, бабушка была очень желанной добычей. А уж тем более девочка-экстрасенс.

Я мельком подумала, что бабушка с прогрессирующим Альцгеймером, которую спокойно оставляют на больного ребенка, может, и должна бы уже уйти. Однако сие не нам решать. Болезнь бабушки учила Ларочку любви, долготерпению, состраданию… и Видению. Не умея рассмотреть, что происходит, глазами, малышка, сама того не ведая, тренировала духовное зрение, чтобы силами своей любви помогать старухе. А жила она с бабушкой с самого детства, и времена, когда бабуля была в порядке, любила и жалела ее, рассказывала сказки и пела колыбельные, жили в ее памяти и в добром сердце.

Девочка не отдала родного человека, как не отдала раньше Мерлина, и кот бросился с ее этажа в следующий подъезд, чтобы продолжить свой путь.

Но силы Ларисы были на исходе… и без экстрасенса малышка не поправилась бы.

Все ушли на работу – а ребенок с гриппом взял да умер.

Бывает так и в наши прогрессивные дни.

– Я стала болеть с того дня… но я еще какие-то вещи видела, страшные, странные. А потом, когда кот ушел через крышу, я увидела, кто его забрал. Этого же человека я видела, когда мне снились те ужасные сны. Это лицо… никак нельзя было забыть. И я рассказала Мерлину, что слышала по телевизору, как можно сделать фото во сне… придумала, зачем ему это… после той ночи, когда кот приходил в его квартиру, это было нетрудно… в общем… немного… его… обманула… он такой странный сделался после того, как прибегал мертвый кот.

Изображение в память телефона Олега Евсеева послала незрячая Ларочка. Олег был оглушен воздействием Касиза, не понимал, что творится, – и вообще, скорее всего, ощущал себя как сомнамбула.

Пока Мерлин наш после внушения Лары спал крепким сном, примотав смартфон с включенным режимом камеры к башке, там и появился портрет Федотова. Вот только разъяснить, что это за личность, Ларочка не сумела – уже валялась с рекордными температурами… и Олег генерировал историю под свой формат личности.

Ларочка только сумела последним усилием подтолкнуть его мозговую деятельность к тому, что с получившейся историей надо куда-то пойти, донести ее до людей. Вот он и понес.

Квартира Мерлина была совсем рядом. Я бросила поисковые нити – и вправду Олег сталкивался с некромантом. Буквально один раз. Олег этого не запомнил, а вот некромант – запомнил, да еще как. И он вполне могу подумать, что Мерлин опасен для него – и для восставшего Касиза.

Я нежно работала с девочкой, продолжая держать ее на коленях.

– Ларочка, если ты хочешь быстрее поправиться, ты должна попросить меня тебе помочь, – серьезно сказала я. – Я без просьбы не могу тебя лечить как следует, только чуть-чуть. А еще ты должна попроситься ко мне в ученицы.

– Я должна?…

– Ну, если хочешь, – пояснила я. – Но лечить или учить тебя без просьбы с твоей стороны я не имею права.

– Совсем?…

– Не совсем. Немного могу, – призналась я.

– А если я не попрошу?

– Я восстановлю твое тонкое тело, которое повредил монстр, и чуть-чуть расскажу тебе о твоем Даре, но учить им пользоваться не смогу. Не смогу научить, как помогать другим.

– А… какие-то обещания? Клятвы?

– Никаких, – ответила я, попутно покрепче усыпляя начавшую просыпаться бабушку. – Дело в том, что и у тебя, и у меня светлый Дар. Экстрасенс с темным Даром приносит присягу, или дает какую-то клятву, или обещает выполнить в течение жизни одно любое приказание Наставника. Часто экстрасенсы обходятся и вовсе без наставников, изучают свои способности сами и никому ничего не должны. А вот экстрасенсы со светлым Даром учатся свободно, без каких-либо обязательств. Надо только попросить.

– А… у вас была учительница?

– Наставница. И была, и есть. У нее очень сильный светлый Дар. А учеников у меня пока не было. Я сама еще знаю не так уж много…