* * *

Колонна и статуя Константина в Константинополе стали символическим центром города и самой сутью империи. Апокалиптическое видение X века дает печальный образ конца времен: Город будет затоплен весь, за исключением вершины колонны Константина, потому что на ней находятся гвозди, которыми был распят Христос. Уцелевшие после потопа будут привязывать к нему свои лодки и оплакивать гибель некогда великого «Вавилона» (Житие Андрея Юродивого 36).

* * *

Византийцы подсчитали, что мир был создан в 5508 году до н. э. Считалось также, что конец света наступит через 7000 лет после его сотворения, что предполагало его гибель в 1492 году н. э.

Константин Великий (306–337) был популярным императором, но в семейной жизни он был хуже Нерона. Он:

• довел до самоубийства своего тестя, недавно ушедшего на покой императора Максимиана в 310 году;

• убил своего шурина, императора Максенция (сына Максимиана), в битве в 312 году;

• казнил другого своего шурина, императора Лициния, в 325 году после обещания пощадить его;

• казнил своего племянника, Валерия Лициния, десятилетнего сына Лициния;

• казнил своего собственного сына Криспа в 326 году по причинам, которые остаются загадочными;

• вскоре после этого казнил свою вторую жену Фавсту, дочь Максимиана, возможно, за связь с Криспом; говорили, что он запер Фавсту в горячей бане, пока она не задохнулась.

Лучшее, что можно было на это сказать, — Константин не щадил своей семьи, когда речь шла о благе государства (Михаил Пселл. Краткая история 55). Критики-язычники утверждали, что Константин принял христианство потому, что оно обещало ему прощение за преступления против членов своей семьи.

* * *

Ранневизантийские императоры любили давать всему свое имя. Константин I, сын Констанция I, назвал своих сыновей Константином, Констанцием и Константом, одну из дочерей — Константиной, а свой город — Константинополем. Юстиниан I назвал многое в свою честь, в том числе свод законов Codex Iustinianus и новый город Iustiniana Prima, а также переименовал более двадцати других городов в Юстинианополь или Юстиниану. Студенты-юристы первого года обучения назывались Iustiniani Novi.

Илл. 18.1. Стопа колоссальной статуи Константина Великого, Рим

Названия должностей, провинций, городов и епархий были изменены, чтобы включить в себя его имя (например, praetor Iustinianus, Carthago Iustiniana), а воинские части, набранные из варваров, были названы Iustiniani Vandali, Numidae Iustiniani, Scythae Iustiniani, Bis electi Iustiniani и Perso-Iustiniani.

* * *

Когда Констанций II триумфально вступил в Рим в 357 году, очевидец отметил, что он сидел в своей колеснице совершенно неподвижно, глядя прямо перед собой, не сморкаясь и даже не плюясь (Аммиан Марцеллин. Римская история 16, 10, 10).

* * *

Юлиан (361–363) был снисходительным судьей, и судьи жаловались ему: «Кто из виновных будет осужден, если для того, чтобы избегнуть этого, достаточно просто все отрицать?» На это он ответил: «А кто окажется невиновен, если обвинителю поверят без доказательств?» (Иоанн Антиохийский. Хроника 178, 3).

* * *

Валент (365–376) выдумал новые способы пытать людей, обосновывая это тем, что «наказуемые мужественно противостояли уже изобретенным пыткам» (Михаил Пселл. Краткая история 60).

* * *

Рассказывали, что Феодосий II (408–450) подписывал документы, не читая их. Однажды его сестра Пульхерия положила перед ним договор о продаже в рабство его жены, императрицы Евдокии, и он подписал его, после чего Пульхерия отчитала его за такую неосмотрительность (Феофан Исповедник. Хронография 101).

* * *

Лев I (457–474) издал закон, согласно которому воскресенье должно быть выходным днем, и в этот день нельзя играть ни на каких музыкальных инструментах: ни на флейтах, ни на лирах (Иоанн Малала. Хроника 14, 39).

* * *

При выборах нового императора в 519 году Юстин, бывший начальником дворцовой стражи, получил деньги от главного спальничего Амантия, который велел ему подкупить воинов, чтобы они провозгласили императором одного из клиентов Амантия; Юстин же и правда использовал их для подкупа воинов, но только чтоб они провозгласили императором его самого.

* * *

Единственный византийский император, у которого было клинически диагностировано сумасшествие, — это Юстин II (565–578). Он подражал голосам разных животных, в ужасе метался по дворцу, прятался под кроватью или под подушками и пытался выпрыгнуть из окна. Императрице пришлось установить на окнах решетки. Он пытался кусать своих слуг. Чтобы отвлечь его, они соорудили маленькую повозку с троном и катали его взад-вперед. Рядом с его покоями орган целыми днями и ночами играл успокаивающую музыку. Это продолжалось пять лет, в течение которых империей управлял будущий преемник Юстина, цезарь Тиверий II (Иоанн Эфесский. Церковная история 3, 3, 2–3; 3, 3, 6).

* * *

Один затворник спрашивал Бога, все ли властители назначаются с Его одобрения. Бог ответил утвердительно. «Тогда почему, Господи, ты послал злого Фоку править ромеями?» «Потому что Я не нашел никого хуже» (Анастасий Синаит. Вопросоответы, PG 89, 476–477).

* * *

Император Ираклий (610–641) так патологически боялся воды, что, когда ему пришлось пересечь Босфор, возвращаясь с войны в Константинополь, его инженеры построили наглухо огороженный с обеих сторон понтонный мост, чтобы он мог пересечь пролив верхом, не видя волн (Никифор. Бревиарий 25).

* * *

Константин II (641–668) был убит, когда мылился в бане в Сиракузах на Сицилии — заговорщик ударил его мыльной шайкой (Феофан Исповедник. Хронография 315).

* * *

Когда Юстиниан II возвращался из изгнания в 705 году, намереваясь вернуть себе престол, его корабль попал в сильный шторм. Слуга умолял его пообещать Богу, что он пощадит своих врагов, надеясь тем самым умилостивить Божий гнев. Юстиниан поклялся, что «если я пощажу хотя бы одного из них, пусть Бог потопит меня здесь!» Он пережил бурю и возвратил себе престол (Феофан Исповедник. Хронография 373).

* * *

Рассказывают, что император-иконоборец Константин V (741–775) запретил людям употреблять слово «святой» применительно к церквям, так что они могли говорить только «пойдем к апостолам», а не «к святым апостолам». Кроме того, он отрицал, что святые могут заступаться за людей, — их добродетели и подвиги достаточны лишь для их собственного спасения, а не для нашего (Против Константина Каваллина, PG 95, 337).