• «Одни впадали в глубокую кому, другие — в острое умственное расстройство…: подозревая, что на них кто-то нападает, чтобы убить, они приходили в смятение и с криками внезапно устремлялись в бегство, а те, кто заботился о них, от беспрестанного труда непрерывно и ужасно страдали».

• «Ни врачу, ни простому человеку не случилось заразиться этой болезнью, прикасаясь к больным или умершим, поскольку многие из тех, кто постоянно хоронил или опекал чумных, не имевших к ним никакого отношения, вопреки ожиданиям продолжали свою работу».

• «Если кто-то из больных оказывался у воды, они хотели броситься в нее, однако не из-за желания пить (ведь многие устремлялись в море), но причиной было чаще всего повреждение рассудка… Некоторые из врачей, недоумевая из-за незнакомства с симптомами и полагая, что источник болезни находится в бубонах, решили исследовать тела умерших. Разрезав несколько бубонов, они обнаружили, что внутри образовался своего рода злокачественный карбункул».

• «Самые опытные врачи предсказывали про многих, что они умрут, а те немного спустя неожиданно выздоровели. Про других они утверждали, что те выживут, а им очень скоро было суждено умереть».

• «Что касается беременных женщин, то предполагали, что их заберет смерть, если они заболеют этой болезнью… Однако говорят, что три роженицы выжили, хотя и потеряли ребенка, а одна умерла уже при родах, но ребенку удалось родиться и выжить».

«Другим посчастливилось выжить не без повреждения языка, и они жили заикаясь или едва способные неясно разговаривать» (О войнах 2, 22).

* * *

В худший момент смертность в Константинополе достигала десяти тысяч человек в день, а то и больше. У ворот были поставлены люди, чтобы пересчитывать умерших, которых выносили из Города, — по крайней мере, поначалу. По ту сторону Золотого Рога (в Пере) были устроены братские могилы, но они были плохо засыпаны, и когда ветер дул с севера, над городом витал запах смерти. Группы людей должны были обыскивать дома и выносить все найденные трупы. Иногда они находили родителей мертвыми, а детей еще живыми, в том числе даже младенцев, сосущих грудь своих мертвых матерей. Люди стали носить бирки со своим именем, чтобы их можно было опознать, если они умрут вдали от дома (Прокопий Кесарийский. О войнах 2, 22; Юханнан Амидский у Псевдо-Дионисия Тель-Махрского. Хроника III, 94, 101, 103).

* * *

Прокопий говорит, что «эта болезнь, то ли случайно, то ли по воле Провидения, тщательно выбирая, щадила самых худших людей». Затем он добавляет, что император Юстиниан I тоже заболел, но выжил (О войнах 2, 22).

* * *

Юханнан из Амиды (он же Иоанн Эфесский) написал очень эмоциональный рассказ о чуме, который контрастирует с клинической точностью Прокопия. Он рисует картины разлагающихся трупов на улицах, текущих отовсюду гноем; кораблей, дрейфующих в море с мертвыми экипажами; домов, превратившихся в могилы, чьи жители гнили в своих постелях; деревень, где выжил только один ребенок; стад, вернувшихся в дикую природу, ибо за ними некому было присматривать; пустынных столбовых дорог (у Псевдо-Дионисия Тель-Махрского. Хроника III, 80, 88).

* * *

По Константинополю ходили слухи, что чуму вызывают монахи, так что люди убегали от них при встрече (Юханнан Амид-ский у Псевдо-Дионисия Тель-Махрского. Хроника III, 108–109).

* * *

Церковный юрист и историк Евагрий (конец VI века) заразился чумой, когда она только вспыхнула, в 541–542 годах (он еще учился в начальной школе), но выжил. Однако во время ее следующих вспышек он потерял многих детей, жену и других родственников, а также слуг и крестьян в своих поместьях. А за два года до того, как он написал в Антиохии свою «Историю», он потерял еще одну дочь и ее сына (Церковная история 4, 29). Все эти несчастья привели его к внутреннему «богохульству», тем более что дети его соседа-язычника Епифания выжили. Святой Симеон Столпник Младший на расстоянии прочел мысли Евагрия и отправил ему послание с предостережением. Евагрий пришел к святому попросить прощения (Житие Симеона Столпника Младшего 233). Когда в 588 году Евагрий женился во второй раз, во время свадебных торжеств в Антиохии произошло мощное землетрясение, в результате которого погибло 60 тысяч человек (на эту цифру сократилось число получателей следующего хлебного пособия). Все вокруг церкви рухнуло, кроме купола (Церковная история 6, 8).

* * *

Монахи писали отшельнику Варсонофию, умоляя сделать что-то с чумой, помолиться Богу и упросить Его пощадить вселенную, «потому что мир в опасности». Великий старец (так его называли) велел им присоединиться к молитвам тех трех совершенных мужей, которые получили от Бога силу вязать и решить, ибо им было поведано, что «Гнев» продолжится некоторое время. Молитвы этих трех мужей соединись в одной точке — у входа к жертвеннику Отца светов. Это были Иоанн в Риме, Илия в Коринфе и еще один человек в Иерусалимской епархии, то есть сам Варсонофий. «И я верю, что они добудут великую милость» (Письма 569).

Лед

Зима 763–764 годов была такой холодной, что огромные льдины плыли вниз по Босфору и бились о городские стены, сотрясая стоявшие рядом с ними дома. Все море заполнилось льдом, который иногда был выше стен. В своей «Хронографии» Феофан Исповедник вспоминает, что в то время он был еще ребенком: с тридцатью своими товарищами по играм он отправился лазить и играть на льду (434).

* * *

Холод зимой 927–928 годов был настолько сильным, что земля замерзла на 120 дней, уничтожив урожай и вызвав самый страшный голод в истории Византии. Мертвых было больше, чем живые могли похоронить. Император Роман I Лакапин заколотил портики в столице деревянными щитами, чтобы снег и холод не могли добраться до бездомных бедняков, живших в них. Он приказал раздавать милостыню и приглашал бедняков есть за своим собственным столом, пусть и небольшими группами (Продолжатель Феофана 417–418).

Илл. 17.2. Святой Григорий Богослов проповедует о вреде, причиненном градом

Огонь

Главная улица Константинополя, Меса, представляла собой мощеную улицу шириной 25 метров, с колоннадами, портиками и лавками по обе стороны. В городе были километры таких улиц с портиками. Когда крестоносцы подожгли город в 1203 году, за год до разграбления, пламя быстро распространилось по стропилам портиков, напоминая «огненные реки», которые текли по Константинополю (Никита Хониат. История 554–555).

Конец

Центральная колонна на форуме Константина, увенчанная колоссальной статуей этого императора и считавшаяся своеобразным палладием города, пережила почти все бедствия, обрушившиеся на империю. Она горела в больших пожарах V–VI веков (вероятно, в 464 и 532 годах), которые сделали ее черной и вынудили укрепить уродливыми железными обручами. Копье статуи упало во время позднейшего землетрясения и вонзилось в вымостку форума. В 1079 году колонну поразила молния (Михаил Атталиат. История 310–311), а в 1106 году мощный шторм опрокинул статую, которая раздавила несколько человек на земле (Анна Комнина. Алексиада 12, 4, 5). После этого статуя была заменена высоким крестом. Огромная голова Константина была перенесена во дворец и хранилась там как диковинка (Иоанн Цец. Хилиады 8, 192.332). В Новое время памятник получил турецкое имя (оно же название окружающего района), которое намекает на все эти повреждения, включая пожар, — Чемберлиташ («полосатый камень» или «камень с обручами»). Но она все еще стоит.