своего рода заземление. Связь не была физической, но она была и не походила ни на что, когда-либо ранее пережитое мной.

Было ясно, что, хотя я находилась на космическом корабле, кружащем над планетой, я по-прежнему была ее частью, по-прежнему была дома. Спокойствие, которое я ощущала, помогало сосредоточиться на своей жизни и работе на борту МКС, а также почувствовать связь с домом благодаря общению с моей семьей на Земле. Такое заземление во время пребывания в космосе позволяло мне оставаться расслабленной, спокойной и действовать осознанно, что бы ни происходило вокруг. Это помогло мне быть полезным членом экипажа.

Здесь, на Земле, я обнаружила, что заземление может принести те же преимущества, что и в космосе. Прежде всего надо осознать, что это преобразующее чувство происходит от осознания того, что каждый из нас – небольшая, но значимая частица огромного целого, что личное здоровье каждого напрямую создано с благоденствием планеты, и что все мы – земляне.

Медитация и заземление – два способа держать связь с Землей, и мне они пригодились. Каждому важно найти и начать практиковать какой-то свой подход, который поможет по-новому воспринять жизнь и научить сохранять равновесие. К некоторым общим для всех преимуществам ощущения связи с планетой, которые я обнаружила (и которые испытал сама), проведя исследование этого вопроса, относятся установление значимых связей с людьми и планетой; оценка и принятие мер, основанных как на прекрасной, так и на не слишком приглядной реальности, что нас окружает; вера в то, что у каждой проблемы есть решение; благодарность за уникальный способ поддержания жизни на Земле; переключение внимания с себя на других; благоговейный трепет и изумление перед окружающим миром и умение найти в жизни высшую цель. Понимаю, это немало, но эти преимущества как на космическом корабле, так и на планете помогают нам становиться более полезными членами экипажа. Заземление открывает сердца и умы, помогая постичь нашу миссию в жизни и найти путь к ее выполнению.

* * *

В январе 2016 года, примерно через полгода после ухода из NASA, я обнаружила, что провожу много времени, посещая больницы, в том числе детские. Мой друг Гордон «Гордо» Эндрюс – один из самых творческих и заботливых людей, которых я знаю, – связался со мной по поводу художественного проекта на тему космоса, которому он содействовал в работе с Группой стратегических коммуникаций программы МКС. Мы договорились встретиться за чашечкой кофе в Космическом центре имени Джонсона, чтобы он мог поделиться со мной своей идеей. Он предложил объединить любовь к искусству и любовь к космосу и помочь ему в работе над проектом арт-терапии на тему космоса в одной из местных детских больниц.

Всякий раз, когда я прихожу в клинику, отчего-то возникает неприятное ощущение в животе. Я начинаю слишком остро воспринимать запахи, освещение и пластиковую стерильность среды, заполненную людьми, которым так же неприятно быть там, как и мне. Когда я прихожу в больницу кого-нибудь навестить, это противное ощущение представляет собой смесь страха, раздражения, беспомощности и тревоги из-за того, что кто-то, кто мне небезразличен, вынужден быть там. Но я также ощущаю надежду: может быть, я могу что-то сделать, чтобы утешить того, кого я пришла навестить, или ускорить его выздоровление. Из-за всех этих «ощущений» чувствовала и беспокойство, и желание узнать побольше о проекте Гордона.

Он объяснил, что с ним связался джентльмен по имени Айэн Сайон, художник, основатель и директор программы «Искусство в медицине» Детской онкологической больницы М. Д. Андерсона при Техасском университете в Хьюстоне. Он обратился к Гордо с идеей создать масштабный художественный проект на тему космоса для работы с детьми в больнице.

Ян уже несколько лет работал с маленькими пациентами над тем, что сам называл «общественными» художественными проектами. Дети понимали, что созданное ими творение становится частью более крупного коллективного произведения, которое потом будет представлено на выставке. Вся работа Айэна была сосредоточена на использовании искусства, чтобы помочь пациентам пережить лечение рака, и художника особенно интересовало применение искусства как инструмента для уменьшения боли и страха.

Перед обращением к Гордо Айэн уже воплотил в жизнь такие проекты, как размещение рисунков на городских автобусах, создание росписей-муралов на стенах больниц, анимация и большущий дракон по имени «Окоа-наездник на волнах». Окоа был 6 м в длину и почти 3 м в высоту, каждая его чешуйка представляла собой красочный и ни на что не похожий рисунок, созданный более 1300 пациентами. Когда я спросил Айэна: «А почему именно драконы?», он ответил: «Драконы – защитники, символ того, что даже перед лицом серьезной опасности есть надежда и счастье, что вера, мужество и любовь помогают видеть красоту и чудо творчества и понимать, что мы – часть чего-то большего, что плывет во Вселенной».

Надо отдать должное Айэну, не теряющему надежду стать астронавтом. Когда он впервые обратился к Гордо, он подал мысль о том, что лучше всего представить публике все произведения на тему космоса, созданные вместе с детьми, – полететь с ними на МКС в рамках проекта NASA. К сожалению – хотя, наверное, Айэн понимал, что до этого астрономически далеко, – такой полет пока не состоялся, однако вместо этого произошло кое-что другое, не менее впечатляющее.

Вместе с Айэном и Гордо мы решили, что для начала лучше всего будет создать скафандры по отдельным рисункам множества самых разных детей. Тогда это казалось самым очевидным и крутым символом работы астронавтов и полетов в космос, но, думая об этом сейчас, я понимаю, что скафандры – еще и наши «защитники», точь-в-точь, как дракон Окоа. Гордо устроил Айэну встречу с командой разработки скафандров ILC Dover (компании, которая изготавливает обмундирование для наших астронавтов), где он узнал, как конструируют скафандры, чтобы легче было разработать план работы с детьми в больнице.

Сотрудникам ILC Dover пришлась по душе идея скафандра-произведения искусства. Дэвид Грациози, старший инженер ILC Dover, помогал проектировать и разрабатывать скафандры, которые астронавты используют сейчас на МКС и только будут применять в будущем, когда мы вернемся на Луну и полетим на Марс. Именно Дэвид добился того, что компания ILC Dover решила помогать нам в создании художественной экипировки.

Теперь у нас был план, и мы могли начать работать с пациентами в Детской онкологической больнице М. Д. Андерсона. Так началось то, что мы назвали проектом «Художественный скафандр». Айэн, Гордо, Дэвид и я проводили время в больнице и вместе с детьми рисовали на маленьких квадратиках ткани. Мы собрали достаточно работ детей для создания скафандра, который назвали «Надежда». Сначала с помощью рисунков детей