Бульдоги бы мне позавидовали, вот честно.

- Ты, непутевая, могла бы хоть дать о себе знать! – бас дяди Сереги раздается на всю палату, его мрачная физиономия на экране вызывает улыбку. – Ну чего ты лыбишься, овечка ты?

Я головой качаю. Опять улыбаюсь. Больно! Черт, я так рада ему! Пишу:

«Я так рада тебя видеть».

Он матерится, пока находит, где читать, потом усмехается:

- Рада она… Ладно, мне Толясик твой номер дал…

Я хмурюсь. Толик, гад. Говно в жопе не держится. Ему Колян сказал, не иначе. Он, рассказывали, сильно удивился, когда узнал меня. А с Толиком они друзья, тот не раз , еще в Анапе, рассказывал, как переписывается с ним и какие-то темы перетирает. Собственно, оно и понятно. Оба к полиции отношение имеют. Один прямое, другой – опосредованное.

Но вообще, мужики хуже баб. Ни один секрет не держится. Только Даня и Сергей Юрьевич отличаются в лучшую сторону.

- Досталось тебе, мартышка?

Киваю.

Говорить пока врачи запретили. Вывих челюсти – неприятная штука.

А меня еще и от глотки Сазона минут десять отрывали . Хорошо, что так обошлось. Зубы уцелели.

Хотя брезгливое ощущение его мерзкой кожи во рту я еще долго буду помнить.

- Твой байк Толясик мне пригнал, кстати, стоит у меня, ждет тебя. Я все думал, вдруг позвонишь, дашь знать о себе, когда устроишься…

Дядя Серега бубнит, а у меня слезы на глазах. Мой мультистрадик, мое красное солнышко! Господи, думала, что все, не увижу больше…

- Ну чего ты там? Хныкать собралась?

Черт, забыла с этой видеосвязью, что собеседник все видит!

Срочно привожу себя в порядок. Машу рукой. Все в норме, типа, не переживай.

- Как ты вообще там? Толясик сказал, хорошо обосновалась…

Опять киваю. Хорошо, типа.

- У нас, как ты уехала, кипиш был, - рассказывает дядя Серега, - Сазон с ума сошел совсем, весь город перекрыл, пацанов, что в тусовке вашей прыгали, прессовал… Похоже, вообще с катушек слетел… Его свои же прижали очень быстро. Никто не любит сумасшедших, даже если это и законник. Да и жестко он начал. Людям не понравилось. Стал за прежние порядки топить, типа вору нельзя семью, хату, детей… Ну, ты поняла. Через месяц корону потерял. Подловили на том, что у самого сын есть, требовали отказаться при людях. Он отказался. Но корону все равно снял. И после этого совсем осатанел. Удивительно, что его вообще кто-то поддержал, когда он за тобой рванул.

Я слушаю.

Охреневаю.

Ну надо же. Какие страсти.

- А ты, говорят, ему глотку перервала, да, Элька? Зубами? – дядя Серега усмехается, в глазах одобрение, - ну все, не видать ему положения в зоне. Баба погрызла. Западло.

Я морщусь. Показываю на челюсть.

- Ну да, понятное дело, просто так не проходит такое, - кивает он, – давай , выздоравливай и приезжай. Тебя ждут все. Спрашивали все время, куда делась.

Я опять морщусь. Спрашивали они. Одно дело спрашивать, а другое – помогать. Из множества моих знакомых и приятелей реально мне помогли только несколько человек. Но зато так, что до конца жизни благодарить.

Конечно, я и сама не хотела никого вмешивать, но все же…

Но тут дверь в палату приоткрывается, появляется Димас, за его спиной маячит Ромка, и я торопливо прощаюсь с дядей Серегой. Может, я и приеду в Анапу когда-нибудь. Но только к нему. И еще Толика, может, захочу повидать.

- Ну ты как тут, бультерьерчик наш? – Ромка садится рядом на кровати, Димас цепляет стул, устраивается напротив.

Изначально они, конечно, делают попытки полапать меня, поцеловать, но челюсть, жестко вывихнутая и с большим трудом вправленная, а еще рана в боку, куда угодила заточка одного из хмырей Сазона, не дают простора для фантазии.

Я смотрю на них, улыбаюсь. Хоть и больно, но удержаться не могу. Такие они классные.

Я уже знаю, что это они всех переполошили, кинулись в погоню, увлекая на азарте остальных ребят-гонщиков. И что только благодаря им меня так быстро нашла полиция. Еще бы не найти в пригороде, когда столько шума наделали! Шутка ли, банда байкеров загоняет минивен, как стая волков лося!

Мало того, что загнали, так еще и морально задавили, как я поняла, заставили понервничать. Ну и я вовремя в себе гены бультерьера ощутила.

Машина улетела в кювет, водителя вырубило, а остальные не успели ничего сделать. Парней было слишком много, а у подоспевшей полиции – четкое распоряжение стрелять без предупреждения.

Колян, после звонка сначала Татки, потом Сереги, лично сорвавшийся в погоню на одной из оперативных машин, был в диком удивлении, когда меня увидел. Причем, вообще непонятно, как узнал, потому что лицо было все в крови, зубы на глотке потерявшего сознание от болевого шока Сазона, глаза дикие. Зверюшка бешеная, а не человек.

Я этого не помню всего, врачи говорят, состояние аффекта и все такое.

Это, может, и хорошо. Незачем помнить это дерьмо. Достаточно, что во рту до сих пор погано. Еще и крови его мерзкой нахлебалась.

- Лена хотела прийти, но Даня ее в роддом увез. Рожать.

Блин! Лена рожает! Надеюсь, не преждевременные из-за меня? Наверно, мой испуг отражается на лице, потому что Ромка тут же торопливо заверяет:

- Не, не, не! Ты ни при чем! Ей срок просто. Татка скоро приедет. Ее уже вчера выписали. Все нормально. Осмотрели и отпустили. Ни сотряса, ничего. Зря Серега орал только.

Я представляю, как может орать Серега, и сочувственно смотрю на Ромку. Тот только усмехается.

- Да не… Это он так, в пространство. Ну и жалел наверно, что не поучаствовал. Поздно узнал. Татка сначала до Коляна дозвонилась, а потом только до него. Ну а скорая и полиция уже одновременно приехали. У пацана, что с нею был, сотряс как раз.

Дима хмыкает:

- Повезло ему. Иначе Боец бы его раскатал в блин.

- Ну да. А так только полгорода напряг, и все, – ржет Ромка.

Мне приятно смотреть на них. Такие классные. Такие веселые… Простят ли они меня за вранье?

- Котен… - Ромка, даже не переглядываясь с братом, как всегда считывает меня на уровне интуиции, двигается ближе, осторожно трогает за щеку, поглаживает. Я жмурюсь. Так приятно… Так хочется… - Котен… Какого хера молчала, а? Почему не рассказала? Мы бы готовы были. Эту тварь на подлете сбили бы.

Я отвожу взгляд. Ну вот как им объяснить? Никак…

- Котена… - шепчет Димас, подкрадываясь с другого бока. Они мне сейчас так сильно напоминают опять больших хитрых котов, которым сто раз скажешь «нельзя», двести раз скинешь с колен, а потом чуть отвлечешься – и раз! – они уже лежат на тебе, причем с таким видом, как будто всегда здесь были. – Котена… Не делай так больше, а? Мы же чуть коня не двинули, пока тебя догоняли… А потом, как увидели… Всю в крови… Сука…