Пожалуй, впервые в жизни Ромка до конца, до самого донышка осознал, что такое медовый месяц. Почему он называется медовым.

Потому что это настолько сладко и до такой степени залипательно, что другого слова и в голову не приходит.

У них, правда, не месяц пока что, поменьше, но, с другой стороны, все только на повышение градуса идет, и , если так дальше будет, то вообще в космос улетать начнут все втроем. Хотя, чего там… Уже улетают!

Ромка , прекрасно осознавая происходящее, только кайф ловил. Им с братом повезло. Феерически. Охрененно. Они нашли девчонку, которая не просто принимает их такими, какие они есть, подстраивается, как практически все до нее. Нет, их Котена, их нежная девочка, никогда , до встречи с ними, не пробовавшая секс втроем, неожиданно и очень круто вписалась в их, казалось бы, нерушимый союз, общность, и стала необходимой деталью механизма, несменяемой. Той, от которой вообще вся жизнедеятельность зависит. Всё зависит.

Элька оказалась невероятно восприимчивой, невозможно страстной, нереально правильной. Именно для них. Для двоих сразу.

Ромка знал, что Димас это все просек едва ли не раньше него, им никогда не требовалось озвучивать свои мысли для того, чтоб понимать друг друга.

Потому их так и взбесили слова отца про их Эльку.

Звери даже думать в ее сторону не могли так, а он…

Впрочем, судя по ошарашенной физиономии, когда они ему относили ключи от квартиры, старший Зверев, не ожидал, что до такого дойдет.

Он вообще слегка не в себе был, как показалось братьям, поморщился на второй комплект ключей от Ромкиной квартиры, не ответил ничего на вопрос о жиличке.

А между тем Зверята там побывали, прежде чем к папаше топать. И Дарья Викторовна была на месте. И, судя по непримиримому выражению лица и красным от гнева щекам, съезжать никуда не торопилась.

Братья еще раз извинились за тупую накладку и тупого папашу, получили кивок головой и снисходительное : «Сама разберусь», пожали плечами и свалили уже со спокойной совестью.

К этим квартирам они больше никакого отношения иметь не собирались. Даже если папаша одумается и решит вернуть им типа их имущество…

Нихрена. Память о том, как он ткнул носом в их несостоятельность финансовую и вообще житейскую, как щенят молочных ткнул, крепко засела в мозгах. Оставляла мерзкое послевкусие.

Нет уж, ни за что они такое не повторят больше. Такое терпеть, даже от отца, это себя не уважать. Себя мужиками не считать.

Ромка весело скалится на поздравления знакомых, ловит взгляд брата, шарящий по толпе, а потом жестко упирающийся в одну точку.

И, поймав каменеющее от напряжения выражение на родной физиономии, глядит в ту же сторону.

Татка, сестра Бойца, вытирая тыльной стороной ладони разбитую губу, сидит над каким-то парнем, валяющимся на пожухлой траве, и кричит.

Но ее крик, да и вообще она, совершенно неразличимы за ликующей толпой, никто на нее не обращает внимания!!!

Ромка соскакивает с байка едва ли не быстрее, чем Димас, и они, разрезая толпу, словно две острых стрелы, несутся в сторону Татки.

Парня, что валяется у ее коленей, они не знают, какой-то не местный, морда расквашена, вырубили его, судя по всему, одним ударом.

А больше такому хлипкому и не требуется.

Татка, заметив Зверей, собирается прямо на глазах, придерживает разодранный ворот майки.

- Кто? – хрипит Ромка, пока Димас продолжает шарить по толпе, выискивая непонятно куда запропастившуюся Эльку.

Надо вокруг, наконец-то обратив внимание на происходящее на задворках, обступает их кругом, наперебой задаются ненужные сейчас вопросы.

- Мужик, здоровый такой, - Татке больно говорить, похоже, нехило ее по лицу приложили, - не знаю его. Он Эльку забрал!

Ромка прямо в эту же секунду ощущает, как мир вокруг начинает кружиться. Это как, забрал? Эльку? Их с Димасом Эльку?

Пока он останавливает кружащийся мир, его брат присаживается на корточки перед Таткой, осторожно отводит ее пальцы от губ:

- Тата… Что за мужик? Куда?

- Не видела раньше. Здоровый, сука. Эльку схватил… Она даже крикнуть не успела. И я не успела… Юрик только вот бросился, так он отмахнулся от него и все. А потом меня схватил. Эльку на плечо, меня за шиворот… Но я отпиналась. Номер машины три пятерки, регион девяносто три.

Димас подскакивает, смотрит на брата, тот бежит к байку.

- Тата, позвони Бойцу, скажи, что помощь нужна. И Коляна надо.

- А вы?

- А мы поехали эту тварь ловить. Тут дорога одна.

Прихожу в себя от тряски. Сначала даже не соображаю, где. Отчего-то кажется, что я опять в автобусе, том самом, в котором приехала сюда. Мне холодно, ноют от долгого неподвижного сиденья все мышцы тела, и болит голова.

И жизнь впереди непонятная, но в целом тревожная и ни хрена не радостная.

- Давай, сучка, открывай глаза, пришла уже в себя. Я вижу.

Голос знакомый, противный такой, скрежещущий.

Глаза не открываются, впору, как Вию, просить поднять мне веки.

Резкий удар по щеке сразу убыстряет процесс. Дураки черти, надо было с Вием так же…

Смотрю перед собой, в принципе, не удивляясь тому , что вижу. Вернее, кого вижу.

Страшный , как смерть , мужик. Худой и жуткий. Сазон, чтоб его…

- Узнала, сучка, - он щерится, хватает за лицо меня, так, что рот раскрывается. - Подросла, это хорошо… Гладкая стала.

Я пытаюсь вырваться, дергаюсь, смазывая по физиономии ногтями.

Руки свободны, рожа этой твари близко.

Он отшатывается, хватается за царапины на щеке. Ржет.

- Шустрая.

Рядом еще смеются.

Я оглядываюсь, наконец.

Машина. Похоже, что минивен какой-то, потому что места полно , и тварь Сазон сидит напротив. Рядом со мной еще двое мужиков, такой же пугающей наружности, что и их хозяин. Сто процентов, зеки бывшие.

Окна тонированные в хлам, вообще непонятно, сколько времени прошло и куда мы едем.

Мне страшно. Очень-очень страшно!

Но не до отключки мозга.

Я и в прошлый-то раз больше от неожиданности тупила, а сейчас… Сейчас болит голова, адски, по ней нехило так приложились.

Но в целом я очень даже соображаю.

И соображения мои нерадостные.

Прихватили меня в самое удобное для них время, как раз, когда все на финиш отвлеклись, а потому вряд ли кто заметил мое похищение.

А значит, спохватятся только спустя минут десять…