Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Передам, Фелувил, непременно передам. Обещаю!
– Смотри не забудь!
– Уж точно не забуду!
– Скажешь, стало быть?
– Обязательно!
Со стороны окна послышался голос Акля:
– Что это он делает с теми трупами?
Все дружно повернулись туда, кроме Эмансипора, который все так же склонялся над дымящейся кружкой, глубоко вдыхая пьянящие испарения.
Фелувил, ворча, встала и направилась к двери. Приоткрыв ее, она слегка высунулась, после чего быстро убрала голову обратно и развернулась к Шпильгиту:
– Это тот самый, который убил голема?
– Когда мы подошли, он как раз выдирал голему потроха, – пояснил Шпильгит.
– И как же, интересно, он его убил?
– Понятия не имею, Фелувил, но убил. И ведь сам даже царапины при этом не заработал!
Сообразив, что ведет беседу со сборщиком налогов, женщина поспешно отвела взгляд и приоткрыла дверь чуть шире, наблюдая за Хордило, который вел двух своих пленников в сторону Аспидовой дороги. Одного появления Шпильгита вместе с ее любимой дочерью хватило бы, чтобы у Фелувил возникло желание прямо здесь и сейчас перерезать ему глотку. Но подобного рода убийство на публике могло плохо повлиять на ее деловую репутацию, да и ее девушкам вряд ли понравилось бы подобное. Вместо этого она отправила Фелитту к себе в комнату ждать примерного наказания. Пока что эта маленькая будущая шлюха могла и посидеть в одиночестве.
К Фелувил подошел Акль, и она слегка попятилась, ощутив исходящий от него запах.
– Как по мне, слишком уж они ему нравятся, – сказал он, щурясь на улицу. – В смысле, трупы.
Затащив его обратно внутрь, Фелувил захлопнула дверь, чтобы не впускать холод.
– Я же тебе говорила, Воскресший: ты можешь сидеть вон за тем столиком, он тут самый маленький и в стороне от других, и можешь доставлять радость моим собакам, но ты не полноправный клиент. Так что хватит шляться вокруг – иначе, клянусь, я вышвырну тебя за дверь, Акль, и оставлю там замерзать.
– Прости, Великодушная. – Акль, хромая, направился к своему месту.
Фелувил задумчиво вернулась к столу Эмансипора и снова села напротив.
– Уходи, Шпильгит, – велела она. – Найди другой стол или ступай наверх и поздоровайся с девочками.
– Ты не можешь мне приказывать… хотя, пожалуй, можешь. Ладно, я пошел наверх.
Дождавшись, когда под его шагами заскрипит лестница, женщина наклонилась вперед:
– Послушай, Эмансипор Риз…
Он уже успел выпить половину рома, и взгляд его помутнел.
– Что?
– Големы – это ведь колдовство? Могущественное чародейство, да?
– Вроде того.
– А у повелителя Клыкозуба Когтя их целых три.
Эмансипор фыркнул:
– Извини, не удержался. Три, говоришь? Верно. Хотя теперь уже осталось только два.
– Именно, – ответила она. – О том и речь.
Риз моргнул:
– Прошу прощения? О чем речь? Я как-то упустил.
– О твоих хозяевах. Один из них пошел и преспокойненько убил одного из этих големов. Вряд ли столь легко прикончить груду железа и прочего.
– Понятия не имею, – буркнул Эмансипор. – Но можешь мне поверить: Корбал Брош убивал и кое-что похуже.
– Вот как? Интересно. Даже очень.
– Но в основном тебе стоит беспокоиться насчет Бошелена, – продолжал Риз, снова сделав большой глоток рома.
– Этот тот второй?
– Угу, второй.
– Чародеи, да?
Эмансипор кивнул и снова рассмеялся:
– Клыкозуб, надо же!
Переместив на стуле весь свой немалый вес, Фелувил попыталась наклониться еще ближе, но ей мешал бюст. Выругавшись, женщина подняла левую грудь и плюхнула ее на стол, затем проделала то же самое с правой.
– Нравится? – спросила она, заметив взгляд гостя. – Потом познакомлю тебя с ними поближе. Твои хозяева, Эмансипор Риз…
– Манси вполне сойдет. Зови меня Манси.
– Так даже лучше, язык ломать не придется, слава Худу. Скажи, Манси, они чародеи?
Риз снова кивнул.
– Они идут в крепость, по собственной воле. Совсем, что ли, дураки?
Эмансипор помахал пальцем:
– А вот это интересный вопрос. В смысле, дураки ведь бывают разные, верно? Когда-нибудь видела, как баран бьется башкой о камень? Почему о камень? Да потому, что вокруг нет других баранов, вот почему. Этот ваш Клыкогрыз все время торчит там на скале, да? Совсем один?
Фелувил внимательно посмотрела на него и медленно кивнула:
– Да, с тех пор, как бросил в темницу своего брата.
Эмансипор беззаботно махнул рукой:
– Так что, может, там наверху они просто столкнутся лбами…
– И кто тогда победит?
– …а может, и нет.
– Ты не понимаешь, Манси. Биться лбами – это здорово. Это прекрасно. Мне нравится, когда бьются лбами. Думаешь, весело жить в постоянном страхе?
Эмансипор уставился на нее, а затем широко улыбнулся:
– Все лучше, чем умереть от смеха, Фелувил.
Она встала:
– Пойду принесу тебе чего-нибудь поесть, чтобы ты протрезвел. Нам с тобой еще есть о чем поговорить.
– Нам с тобой?
– Ну да. Поговорить, а затем кое о чем договориться, а потом заняться еще кое-чем, чему все будут только рады. Протрезвись, Манси. У меня для тебя полно девиц, за счет заведения.
– Весьма любезно с твоей стороны, – прищурился он. – Но в присутствии девушек я лишь чувствую себя стариком.
– Что ж, еще лучше – тогда получишь нас.
– Вас?
Она приподняла свои груди:
– Нас.
Сидевший в нескольких шагах от них Акль вздрогнул, когда Фелувил продемонстрировала моряку свои груди.
– С другой стороны, – прошептал он, – если можно хоть как-то развлечься…
Он окинул взглядом других клиентов – естественно, всех до одного постоянных, а он теперь, похоже, тоже считался постоянным клиентом. Или вроде того. Забавно, как все, о чем Акль тосковал всю свою жизнь, вдруг свалилось прямо ему на колени, стоило только ему умереть.
Но в каком-то смысле в этом не было ничего необычного. Величию больше всего подобает пепельно-серое лицо, затуманенный взгляд и отсутствие любых резких движений. Даже посредственный человек мог достичь величия, попросту умерев. Когда Акль представлял себе историю минувших дней, перед его мысленным взором возникал целый ряд великих мужчин и женщин, героев и прочих, и никто из них не был жив. Они стояли на страже великих, давно ушедших мгновений, а потому могли быть слепы к наследию, оставленному их деяниями. В какой-то мере это выглядело эгоистично, но в хорошем смысле. Смерть была способом заявить миру, чтобы тот… пошел на хрен. «Идите все на хрен, долбаные уроды! Идите на хрен на веки веков, а если не знаете, что значит пойти на хрен на веки веков, взгляните на нас, придурки, – мы давно послали вас всех подальше, и нам