Я проглатываю комок в горле, щурю глаза, пытаясь разобратьразмашистую черную подпись в правом нижнем углу картины. Никак не получаетсярасшифровать последовательность согласных и гласных букв, которая ничего дляменя не значит.

— Бастиан де Кул, — произносит Деймен, не отрывая от менявзгляда.

Я оборачиваюсь. Говорить по-прежнему не могу.

— Бастиан де Кул — художник, который написал эту картину.Написал тебя.

У меня чуть-чуть кружится голова. Все, что я когда-то зналао себе, о нас... сама основа нашей жизни вдруг стала шаткой и ненадежной.

Деймен кивает. Нет нужды в словах. Мы оба видим правду.

— Если тебе интересно... Все закончилось прежде, чем высохлакраска. По крайней мере я себя в этом убедил. А теперь... Я уже не так уверен.

Широко раскрываю глаза, не понимая. Какая связь междупортретом столетней давности и нами сегодняшними?

— Хочешь увидеть его? — спрашивает Деймен.

В его глазах под полуопущенными веками ничего невозможнопрочесть.

— Бастиана?

Имя оставляет на губах странно знакомый вкус.

Деймен кивает. Он готов материализовать живописца, еслитолько я соглашусь. Я хочу отказаться, но Деймен кладет руку мне на локоть.

— Я думаю, ты должна на него посмотреть. Так будет честнее.

Глубоко вздыхаю, впитывая кожей тепло его руки. Дейменсосредоточенно закрывает глаза, и перед нами возникает высокий, худой,несколько растрепанный молодой человек. Деймен выпускает мою руку и отступаетна шаг, давая мне возможность рассмотреть живописца, пока не пройдетназначенное ему время и он не развеется в воздухе.

Я медленно подступаю ближе, обхожу вокруг призрачногонезнакомца — красивого, пустого творения, лишенного души.

Рассеянно изучаю его облик. Из-за высокого роста он кажетсяеще более поджарым. На костях ни капли жира, только жилы и сухие мышцыугадываются под одеждой — чистой и добротной, хоть и болтающейся слегка. Кожабелизной почти не уступает моей, а волосы — темные, волнистые — расчесаны накосой пробор. Тяжелая челка падает на глаза. Необыкновенные глаза.

Я с трудом дышу. Образ живописца понемногу начинаетбледнеть, и я слышу голос Деймена:

— Обновить его?

По голосу ясно, что ему ужасно не хочется, но если я попрошу— сделает.

А я стою столбом, вперившись взглядом в мешанину дрожащихпикселей, которые вот-вот совсем исчезнут. Незачем обновлять изображение — я итак знаю, кто он такой.

Джуд.

Возникший передо мной парень, голландский живописецдевятнадцатого века по имени Бастиан де Кул, в нынешнем столетии родился Джудом.

Я протягиваю руку — схватиться за что-нибудь, а то меня ногине держат. Схватиться не за что, и только Деймен мгновенно оказывается рядом сомной.

— Эвер!

Его отчаянный крик звенит у меня в ушах, руки подхватываютменя и держат так надежно, что я сразу чувствую себя в безопасности, будтовернулась домой. Он материализует мягкий бархатный диванчик и усаживает меня.Смотрит испуганно. Он совсем не хотел довести меня до такого.

А я, не смея вздохнуть, заглядываю ему в глаза. Мне страшно:вдруг что-то изменилось после того, как правда вышла наружу. Ведь теперь мы обазнаем, что для меня не всегда существовал только он один.

Был кто-то еще.

И сегодня я с ним знакома.

— Я не... — Мотаю головой, смущенная, пристыженная, словно яневольно предала Деймена, словно я специально разыскала того, другого. — Я незнаю, что сказать. Я...

Деймен касается моей щеки, привлекает меня в объятия.

— Не надо так думать, — говорит он. — Ты ни в чем невиновата. Слышишь? Ни в чем. Это просто карма. — На несколько секунд замолкает,а его взгляд не отпускает меня. — Так сказать, незавершенное дело, вот и все.

— Что тут может быть незавершенного? — Начинаю догадываться,к чему он клонит, и вот уж этого я никак не желаю. — Больше ста лет прошло! Тысам сказал, все закончилось, не успела краска...

Договорить не удается. Деймен качает головой, дотрагиваетсядо моей щеки, плеча, колена.

— Я в этом уже не так уверен.

Я смотрю на него, борясь с желанием рвануться прочь. Хочу,чтобы он замолчал. Хочу уйти отсюда. Мне здесь больше не нравится.

— Видимо, я вам помешал. — Его лицо стало жестким,осуждающим, хотя осуждает он только себя самого. — Видно, у меня привычка такая— вмешиваться в твою жизнь и все решать за тебя. Навязывать тебе судьбу... —Деймен стискивает зубы. Взгляд его тверд, и только губы чуть дрожат, выдавая,чего ему все это стоит. — Судьбу, которая не была тебе предназначена.

— О чем ты говоришь?

Я кричу, потому что чувствую энергию, облекающую его слова,и знаю, что дальше будет еще хуже.

— Разве не очевидно?

Свет в его глазах дробится на миллионы осколков — калейдоскоптьмы, который невозможно склеить заново.

Деймен поднимается с диванчика одним стремительнымдвижением, заполняя пространство передо мной. Пока он снова не заговорил и неиспортил все окончательно, я выпаливаю:

— Это просто смешно! С начала и до конца! Сама судьбасводила нас вновь. Ты сам говорил — мы с тобой две половинки! Я знаю, таквсегда бывает — если двое суждены друг другу, они будут встречаться опять иопять, наперекор всему!

Я хочу взять его за руку, а он отступает, и мне недотянуться.

— Судьба? — Голос Деймена звучит жестко, взгляд холодный, новсе это нацелено внутрь, на самого себя. — Да я всю землю обшарил, разыскиваятебя, и не один раз! Это, по-твоему, судьба? Я не мог остановиться, пока ненайду тебя! — Он смотрит мне прямо в глаза. — Эвер, скажи, это судьба? Илипопросту принуждение?

Я хочу ответить, раскрываю рот и ни одного слова не могувыдавить. Деймен вновь подходит к портрету красивой и гордой девушки, чейвзгляд обращен к другому.

— Я ничего не хотел знать. Четыреста лет убеждал себя, чтоэто и правда наша судьба, что мы с тобой предназначены друг для друга. Но когдаувидел тебя после работы, я почувствовал — что-то изменилось в твоейэнергетике. А вчера вечером я все понял.

Я смотрю на его спину, решительный разворот плеч, на егостройную, мускулистую фигуру. Вспоминаю, как странно он себя вел. Теперь всестало понятно.

— Как только увидел его глаза, я понял. — Он оборачивается,и наши взгляды встречаются. — Скажи мне правду, Эвер. Разве с тобой было не тоже самое?

У меня комок застрял в горле. Хочется отвести глаза, но язнаю, что нельзя. Деймен поймет неправильно, он решит, что я хочу что-тоскрыть. Вспоминаю, как Джуд застал меня тогда в магазине — как стучало у менясердце, и щеки горели, а в животе происходило какое-то странное трепыхание. Водин миг я совершенно расклеилась. Все из-за того, что зеленые, как море, глазаДжуда встретились с моими...