герцог Норфолк объявил в Карлайле военное положение. Около 6000 бунтовщиков быстро сдались, 74 человека тут же повесили. В других местах использовалось общее право: люди, которых Кромвель определил как лидеров мятежников, были доставлены в Лондон для дознания и судебного разбирательства. Порядок восстановили к марту 1537 года. Руководителей казнили, включая лордов Дарси и Хасси, сэра Роберта Констебла, сэра Томаса Перси, сэра Фрэнсиса Бигода, сэра Джона Балмера и Роберта Аска. Среди церковников жертвами стали Джеймс Кокерелл из монастыря Гисборо, приор Бридлингтона Уильям Вуд, монах Джон Пикеринг, аббат Жерво Адам Седбар и Уильям Тирск из аббатства Фонтейнс.

Историки давно спорят по поводу того, какие мотивы руководили мятежниками: религиозные, экономические, или во главе угла стояло желание защитить традиционные общины от Кромвеля и его представителей? В разной степени присутствовали все эти факторы, поскольку за неурожаем в 1535 году последовал плохой урожай в 1536-м; в Линкольншире и Йоркшире собирали налоги мирного времени (кромвелевскую субсидию 1534 года), когда начались выступления; возрождение фискального феодализма короны на заключительной сессии парламента Реформации напугало землевладельцев; распускали небольшие монастыри; епархиальные власти и мировые судьи приводили в исполнение кромвелевские судебные запреты, циркуляры и указания отменить второстепенные праздники. Разумеется, в таких обстоятельствах «задачи упрощаются и разделяются»: защита католической церкви и бедных людей от короны «превратилась в единственную задачу»[307]. Однако хотя повсюду распространялась критика фискальной политики и централизации Кромвеля, а его представителей ненавидели, недовольство мятежников по-прежнему носило преимущественно религиозный характер, и их объединяли религиозные образы: эмблемы и символы Пяти святых ран Христа, баллады и походные песни, квазирелигиозная клятва и использование слова «паломничество». «Государственные» лозунги тоже служили полезным стимулом, но «истинная вера» стала самой главной платформой восставших, не в последнюю очередь потому, что оправдывала движение против правления Генриха VIII[308].

Было ли «Благодатное паломничество» стихийным выступлением народа и духовенства, за которыми пошли аристократы и джентри против собственной воли, или его спланировали заранее аристократы и джентри, использовавшие свою власть на местах, чтобы поднять страну? Хотя этот вопрос до сих пор обсуждается, существуют убедительные признаки, что поддерживавшие принцессу Марию представители аристократии и поместного дворянства объединили силы с католическими юристами из судебных иннов в борьбе против администрации Кромвеля. Именно это объединяет лордов Дарси и Хасси, сэра Роберта Констебла, Роберта Аска, Уильяма Стэплтона, Роберта Пламптона, Уильяма Бабторпа и других[309]. Дарси и Хасси, в частности, заверяли Шапюи в сентябре 1534 года, что, если Карл V объявит войну, политика Англии изменится вследствие «народного восстания, к которому сразу присоединится знать и духовенство»[310]. Они заявляли, что на севере их поддерживают 16 графов и других «знатных вельмож», а Дарси обещал «поднять знамя Распятия Христова» и выставить на поле боя 8000 своих людей. Тем не менее, хотя Дарси, Хасси и Аск побуждали разработать предварительный план и приходские священники в северных графствах побуждали народ к восстанию, фактическая последовательность событий отличалась от планов. На деле «заговорщики» были захвачены врасплох, когда в Линкольншире начались выступления. Кроме того, скорость, с которой распространялось протестное движение, наводит на мысль, что «количество горючего материала было таково, что требовалось совсем немногое, чтобы его поджечь»[311]. Хотя католическая фракция привлекала к себе некоторых членов правящей элиты, мобилизацию и сплоченность столь огромного количества северян невозможно воспринимать как нечто само собой разумеющееся. К тому же беспорядки не особенно распространились в южных графствах: Восточной Англии, Сомерсете и Корнуолле. Соответственно, если дворцовые интриги и определили формат «Паломничества» до какой-то степени, они не объясняют в достаточной мере его мощь и масштаб.

Мятежники могли свергнуть Генриха VIII лишь при поддержке ведущих вельмож, которых король назначил членами «чрезвычайного» Тайного совета осенью 1536 года: герцогов Норфолка и Саффолка, маркиза Эксетера, графов Шрусбери, Сассекса и Оксфорда. Тогда как лорды Невилл, Латимер, Ламли, а также братья и клиенты графа Нортумберленда присоединились к восставшим, пять северных графов (Нортумберленд, Уэстморленд, Камберленд, Дерби и Шрусбери) хранили верность королю, как и герцоги Норфолк и Саффолк. Верно, что Нортумберленд и Уэстморленд колебались, а Норфолк, Эксетер и Дерби были подвержены сильным сомнениям, но ни один из них не видел пользы в измене. Ключевой фигурой явился Шрусбери. Он, несмотря на то что прежде поддерживал Екатерину Арагонскую и принцессу Марию, а также находился в преклонных летах, бросился в бой в качестве помощника Генриха, чтобы подавить восстание, вопреки своей дружбе с Дарси и Хасси[312]. Шрусбери, Норфолк и Саффолк попросту были слишком многим обязаны Генриху VIII, чтобы восставать. Кромвель воспользовался их долгом в ноябре 1538 года, когда нанес удар Эксетеру и таким образом уничтожил остатки дворцовой группировки принцессы Марии. Самого маркиза, лорда Монтегю, графиню Солсбери, сэра Эдварда Невилла и сэра Николаса Кэрью арестовали и казнили за измену, правда, смерть графини Солсбери откладывали до 1541 года[313].

Независимость английской церкви окончилась в 1530-е годы. Генрих VIII аннулировал судебный иммунитет церкви, который признавался с XII века. Священство больше не подчинялось Риму, и Собор духовенства перешел под власть короны. Стратегия принуждения, примененная Кромвелем, также ускорила процесс централизации и восстановления королевской финансовой системы Тюдоров: миряне господствовали в парламенте и правительстве, а парламентские статуты и общее право превалировали над каноническим правом. Когда Англия приняла новый закон, страна, таким образом, нарушила статус-кво, Генрих VIII заблуждался, полагая, что сможет поддерживать католицизм без папы римского. Осенью 1532 года король поддержал Кромвеля и радикальную фракцию; Анна Болейн стала королевой. Протестантство, явившееся при дворе, полностью не исчезло с уходом королевы, политика больше не была прежней. Как и Кромвель, она покровительствовала ученым и защищала реформаторов; она поощряла ввоз и распространение протестантских книг; она играла значительную роль в помощи бедным и пропагандировала социальные реформы. Несмотря на ее казнь, Реформацию не прекратили в 1536 году: старинное почитание святых и изваяний подвергли критике; роспуск монастырей многие восприняли как отмену чистилища; учение Эразма Роттердамского отвергло клерикализм и обрядность; проповедники Кромвеля опровергали консервативных епископов; печатные станки распространяли современные идеи. В частности, девиз Тиндейла «Истина открывается в Священном Писании» был направлен против католицизма, поскольку «Священное Писание» в этом смысле означало «Библия», а не неписаные традиции римской церкви, которые столь энергично защищал Томас Мор. Неслучайно, что в Звездной палате слушали дело о ереси и в его рамках расследовали сомнительное чудо в канонической практике, поскольку католическая устная традиция не могла уцелеть после отказа от папской власти[314]. Впрочем, только после смерти Генриха VIII приверженцы традиций полностью осознали опасность кесаропапизма: власть королевской супрематии позволяла отказаться от католической доктрины так же легко, как она осуществила разрыв с Римом.

6

Система управления страной Генриха VIII

«Я молюсь, чтобы Господь дал мне жизнь сроком не долее, чем я буду рад использовать свою должность для созидания, но не для разрушения»