Между тем, ситуация в стране накалялась. Еще незадолго до свержения царской власти Веселовский утверждал в письме С.Ф. Платонову, что паралич аппарата власти может привести к скорому перевороту[800]. Догадывался ли он, что события будут развиваться столь стремительно?

26 февраля до Веселовского дошел слух, что в Петрограде произошел военный мятеж. На следующий день стало ясно, что старое правительство свергнуто. Историк со свойственной ему настороженностью отнесся к революции: «Словом, достукались, а что из этого выйдет, невозможно предвидеть»[801]. Кроме того, историк был настолько погружен в свою научно-исследовательскую работу, что в первое время рассматривал случившиеся события как досадную помеху для работы. Только спустя некоторое время он все больше внимания начинает уделять анализу случившегося.

Для осмысления событий историк мобилизовал всю свою эрудицию: познания не только в области истории, но и юриспруденции и политэкономии. Тема истоков и последствий революции станет центральной на страницах его дневника. Революцию он расценивал не как социальную, а как политическую, произошедшую из-за недовольства старым режимом всех слоев населения. Но новую власть он не рассматривал как адекватную замену. При этом он уже тогда отмечал, что после «единения всех классов и сословий… неминуемо при нашем отсутствии государственного, национального и правового смысла начнется расслоение, а затем жестокая борьба»[802]. К сожалению, данный прогноз полностью сбылся. Российское государство он назвал «историческим недоразумением», утверждая, что еще в 1905 г. предрекал его скорое падение[803]. Причину деградации нации он видел в слабости национального самосознания, что ярко проявилось в разложении армии.

Углубляясь в предпосылки случившейся катастрофы, Веселовский указывал и на фундаментальные причины. Он считал: «Одной из главных причин, почему Россия оказалась колоссом на глиняных ногах… мне кажется то, что мы во время величайшего столкновения народов оказались в положении народа еще не нашедшего своей территории. То есть: мы расползлись по огромной территории, не встречая до недавнего времени на своем пути сильных соседей-врагов, растаскивали, а не накопляли хозяйственные и духовные свои богатства и истощили основное ядро государств – великорусскую ветвь славян – на поддержание колосса на глиняных ногах»[804]. В этой мысли, очевидно, прослеживаются популярные в начале XX в. идеи о влиянии плотности населения на динамику развития общества. Считалось, что чем больше населения, тем динамичнее протекают процессы социальной эволюции[805]. Надо сказать, что концепция недостаточной освоенности территории российского государства пользовалась практически всеобщим признанием.

Анализируя происходящие события, Веселовский приходил к выводу, что революционные партии не способны организовать нормальное функционирование общества. 7 мая он записал в своем дневнике: «То, что называют теперь великой революцией… в сущности есть не революция, и даже не политический переворот, а распад, разложение, государственное и социальное»[806]. Веселовский уже тогда видел, что сложившаяся ситуация приведет к эскалации насилия, поскольку в борьбе с крайностями левых партий и «немецкой агитацией» правительство вынуждено будет перейти к применению силы.

Мрачным представлялось Веселовскому и будущее России. С его точки зрения, она окончательно утеряет роль великой державы. «Из войны она выйдет разоренной, истощенной, урезанной и опозоренной»[807], – считал он.

В это же время начал вести дневник и другой московский историк, Готье. Свои заметки Готье изначально задумывал как работу, написанную на стыке исторического исследования текущих событий и собственно дневника (исторического источника). К своим записям ученый подошел как профессиональный историк, ищущий историческую перспективу происходивших событий, старающийся уловить закономерности происходящего. Не случайно сам Готье свой дневник рассматривал как начало исследования о падении Российской империи[808] и называл его по аналогии с шедевром древнерусской литературы «Словом о погибели земли русской».

Первоначально главной причиной революции в России Готье видел разложение правящего режима[809]. Уже в июле, так же как и Веселовский, Готье смотрел на будущее России крайне мрачно: «Будущего России нет; мы без настоящего и без будущего»[810]. От общих рассуждений о судьбах России историк быстро перешел к осмыслению причин катастрофы через анализ русского народа, являвшегося цементирующей основой рухнувшей империи. «Русский народ – народ пораженец; оттого и возможно такое чудовищное явление, как наличность среди чисто русских людей – людей, страстно желающих конечного поражения России», – в порыве отчаяния писал он[811]. Характерной чертой Готье считал отсутствие чувства патриотизма у русских: «Необычайно уродливое явление – отсутствие русского вообще и в частности великорусского патриотизма. В так называемой Российской державе есть патриотизмы какие угодно – армянский, грузинский, татарский, украинский, белорусский – имя им легион, – нет только общерусского, да еще великороссы лишены оного. Как будто великороссы, создавшие в свое время погибающую теперь Россию, совершенно выдохлись, или же понятие общерусского и великорусского настолько отожествилось с режимом политическим, который существовал до последнего времени в России, что и ненависть к этому режиму перенесена была на все общерусское и вызывала эту атрофию общерусского патриотизма. Частный, областной патриотизм, культивируемый в бывшей России, есть один из самых дурных видов партикуляризма; он погубил много славянских государств, погубит и наше»[812]. Отсутствию чувства родины и ответственности за нее Готье отводил ключевую роль в сложившейся ситуации: «В самом деле, кто был патриотами на Руси – часть мечтательных помещиков, да еще метисы, вроде меня и очень многих мне подобных»[813], – утверждал Готье. Он считал, что отсутствие «национального самосознания и здорового инстинкта самосохранения» привело русских к гибели. С его точки зрения, русский народ сам вырыл себе могилу. Хорошее знание славянской истории позволило проводить историку аналогии, конечно же, поверхностные, но от того не менее показательные и злободневные.

Но в причинах развала государства историк находил и конкретно-исторические предпосылки: «Главные причины гибели России: I) Внутренняя политика Голштинской династии (эгоизм, деспотизм, жестокость и недальновидность); II) Неудовлетворительность реформ Александра II: вызванное к жизни крестьянское сословие не получило достаточно прав; правительство не умело поладить с новыми внесословными общественно-политическими деятелями; III) Непрактичность, тупость, ограниченность идеологий и практических стремлений революционеров от 1860 до 1917 г.; IV) Недостаток честности, казнокрадство, не позволившее создать органов обороны; V) Темнота, явившаяся последствием продолжавшейся той же внутренней политики при Александре III и Николае II; III, IV и V создали измену, так ярко расцветшую в 1914–1917 гг.; VI) Пангерманизм; VII) Ошибки революции – следствие I–V»[814]. В этом пространном отрывке отчетливо проявились общественно-политические мировоззрения историка. Очевидно, что Готье стоял на позициях умеренного либерализма, не принимая радикальных настроений революционных деятелей. При всем своем либерализме (проявившемся в обвинениях в адрес Александра III и Николая II в нежелании и неумении сотрудничать с обществом), не менее