– Он все еще твой отец, – мягко произнесла она и поцеловала его на прощание. Но, когда он приехал, в доме никого не было, не считая домработницы Мэвис, которая уже собралась уходить.

– Он в гольф-клубе, – сказала она. – Вернется попозже.

Тео снял с плеча рюкзак.

– Я принес ему еду, – солгал он. – Не волнуйтесь, идите, я сам ее выложу.

– Ты хороший сын, – похвалила Мэвис, ласково погладила его по щеке, а потом быстрым шагом направилась прочь по подъездной дорожке, чтобы успеть на свой автобус.

Сейчас, стоя в кабинете отца, Тео чувствует себя самым плохим сыном на свете. Даже будучи ребенком, он знал, что сюда нельзя входить без разрешения отца. Это было строго запрещено, и он полагал, что за нарушение этого запрета его ждала участь, которая хуже смерти. Но Тео никогда и не пытался его нарушить. В детстве его это не интересовало: здесь было полно скучных рабочих вещей отца и уродливых призов за игру в гольф. Но теперь… теперь его сердце бьется от волнения. Отец отказывается что-либо рассказывать ему, но Тео знает, что эта комната наверняка скрывает многочисленные тайны.

Тео окидывает взглядом кабинет: деревянные панели на стенах, встроенные полки и витрины, письменный стол с темно-зеленой мягкой вставкой. С чего начать? Что искать? Здесь пахнет дорогим одеколоном и полированным деревом. Как ни нелепо, но Тео всегда считал, что его отец просто пахнет важно.

Он подходит к встроенным книжным полкам на дальней стене, за письменным столом. Под полками по обеим сторонам находятся дверцы шкафов. Те самые шкафы, в которых его отец рылся на прошлой неделе, когда был в особенно плохом настроении. Тео нагибается и открывает одну из дверок. Аккуратная стопка папок. Он вытаскивает одну из них и просматривает страницы; похоже, это старые налоговые отчеты. Запихивает их обратно, следя за тем, чтобы они лежали в правильном порядке. Он уверен, что именно на это обратит внимание его отец. Пробует открыть другой шкаф, но тот заперт. Черт! Тео даже не подумал о том, что такое может случиться. Зачем отцу запирать шкаф, ели только там не хранится что-либо, что хочет скрыть ото всех? Мэвис даже не разрешают здесь убираться. Тео переходит к ящикам стола. Как ни странно, они не заперты, но в них нет ничего интересного – только несколько квитанций, скрепленных зажимом, пачка одноразовых ручек «Бик», дорогая перьевая ручка, несколько сертификатов из гольф-клуба и пузырек с таблетками. Он берет их в руки, изучает этикетку. Лекарство от повышенного кровяного давления. Тео даже не знал, что у его отца высокое давление. Он ставит бутылочку на место. Здесь должно быть что-то, думает он, и его взгляд снова устремляется к запертому шкафу. Он должен залезть туда, какими бы ни были последствия. Тео снова открывает ящик стола, находит две большие скрепки, сгибает их углом и просовывает конец одной из них в замок. Однажды, много лет назад, в школе, он пытался залезть в витрину, где хранились спортивные медали: они хотели разыграть одного парня из команды по регби. Тео помнит: нужно сунуть в замок один конец скрепки, а второй покачивать туда-сюда.

– Давай же, сволочь, открывайся, – цедит он сквозь стиснутые зубы. Раздается щелчок, и Тео чувствует, как дверца подается. Он откидывается на пятки, потрясенный тем, что ему действительно удалось это сделать.

И тут его сердце замирает. Шкаф пуст. Столько усилий… и зачем отцу понадобилось запирать совершенно пустой шкаф? Тео озирается: ему кажется, будто это какой-то розыгрыш, а отец стоит за дверью и смеется над ним. Но нет, он один. И все же зачем отцу запирать пустой шкаф? «Если только, – думает Тео, пытаясь осмыслить этот факт, – отец не переместил все, что там было, в более надежное место». Он заглядывает в шкаф и осторожно надавливает на внутренние полки. Нижняя полка скрипит под его рукой. Тео осматривает ее внимательнее: она расшатана и больше похожа на панель, чем на полку. Он надавливает на нее, и верхняя часть отъезжает, открывая потайное отделение. Сердце Тео учащает бег. Под фанерной крышкой отделения что-то лежит: небольшая стопка газетных вырезок и черная виниловая папка формата А4. Он достает вырезки. Все они датированы 2004 годом и взяты из местных газет – во всех идет речь о несчастном случае с его матерью. Тео понимает, почему его отец хотел сохранить их, но прятать-то зачем? «Возможно, отец просто забыл о них», – думает он, кладя их на место.

Затем берет в руки папку – внутри прозрачные пластиковые вкладыши. Он перелистывает их. В нижней части каждого из пятнадцати вкладышей лежит фотография. Больше ничего. Тео достает первую из них. Она цветная, приглушенных осенних тонов, на ней изображена женщина примерно его возраста – похоже, в этот момент она даже не подозревала, что ее фотографируют. Она на позднем сроке беременности. Судя по прическе и одежде, это фотография конца шестидесятых – начала семидесятых годов. Тео переворачивает фотографию, ожидая увидеть дату или имя, но там пусто. Он перелистывает остальную часть папки – все то же самое: фотографии женщин, снятых исподтишка. Но больше ничего. Последняя фотография выглядит более свежей. Может быть, десять лет назад, не больше пятнадцати точно. Определенно двадцать первый век. Зачем его отец хранит фотографии этих посторонних женщин?

В голову Тео приходит жуткая мысль: может быть, его отец домогался их до степени одержимости? Преследовал их? Сотни различных отвратительных сцен проносятся в голове у Тео, словно кадры из фильма ужасов, и он захлопывает папку. Нет, этого не может быть. Если бы его отец был серийным сексуальным преступником, разве хотя бы одна из этих женщин не подала на него в суд? Насколько ему известно, никто, кроме Синтии Парсонс, не пытался этого сделать. Тео задается вопросом, не она ли изображена на одном из этих снимков. Снова открывает папку и возвращается к первой фотографии. Если бы только знать имена остальных женщин! Он достает из заднего кармана телефон и, сам не зная зачем, переснимает первые пять фотографий.

Хруст гравия под шинами заставляет его вздрогнуть, и он встает, чтобы выглянуть в окно кабинета. Отцовский «Мерседес» вкатывается на подъездную дорожку рядом со старым «Вольво» Тео. Черт бы его побрал! Тео думал, что у него будет больше времени. Отец увидит его машину и поймет, что он здесь. В доме. Один. Такого не случалось с тех пор, как после окончания университета Тео съехал из этого дома.

Он кладет