Акварель С. Д’Алтона изображает мужчину, страдающего псориазом и, возможно, сифилисом, 1866. На обороте гравюры написано: «История примариса (первичного сифилиса) вполне очевидна; язвы на руках и плечах — это простой псориаз, лицо и грудь приобрели медный оттенок сифилиса»

Сифилис в XVI веке лечили и «по-другому»: паровыми банями и окуриванием, гваяковым деревом (его следовало измельчить и пить или втирать в кожу) и, конечно же, ртутью — внутрь, в виде инъекций или накладыванием прямо на язвы. Ртуть использовалась для лечения кожных язв еще с 1363 года, когда Ги де Шолиак применил ее для избавления от чесотки. Возможно, для прижигания сифилитических язв это средство и годилось, но было очень токсичным, вызывало ряд неврологических осложнений, отек десен, разрушение зубов и выпадение волос.

Почему же люди соглашались на такое тяжелое лечение? Потому что болезнь была еще хуже. Итальянский хирург Джованни да Виго (1450–1525) в трактате «Французская болезнь» (De Morbo Gallicus, 1514) так описывал развитие сифилиса:

На поздних этапах сифилис поражает мозг, мягкие ткани лица, вызывает повреждения костей. Болезнь эта совершенно ужасна, и боялись ее вполне справедливо. Сколь бы ни были бесполезны методы Фаллоппио, в сравнении с болезнью это была последняя соломинка, за которую больные с готовностью хватались.

Презерватив датируется примерно 1900 годом. Он изготовлен из слепой кишки животного.

Вскоре льняные мешочки Фаллоппио сменили более удобные, изготовленные из кишок животных. Эти презервативы уже надевали во время полового акта[31]. Первые презервативы обычно делали из кишок овец, но использовали также и рыбьи пузыри. Кишки следовало разрезать по размеру и просушить, а потом их замачивали в воде или молоке. На пенисе их закрепляли лентой или веревкой. После использования их мыли и использовали повторно — несколько раз. Процесс превращения овечьей кишки в презерватив описан в «Новом словаре медицинской науки и литературы» Робли Данглисона (1833):

Такие презервативы, по-видимому, использовал наш любимый либертен, Джон Уилмот, граф Рочестер. В их честь он даже написал «Панегирик кондому» (1667). Рочестер был весьма неразборчив в связях, и его страшно радовала перспектива заниматься сексом со множеством «непристойных созданий», не рискуя получить «мучительные язвы» или «большой живот и вопящего ублюдка».

Самому Рочестеру явно следовало активнее пользоваться «хорошо сделанным кондомом», поскольку он умер в 1680 году от сифилиса в возрасте всего тридцати трех лет. Все тело его было покрыто ужасными язвами.

Шотландский биограф Джеймс Босуэлл (1740–1795) также верил в то, что презерватив из овечьей кишки защитит его от венерической болезни в любых сексуальных похождениях. Презервативы в своих дневниках Босуэлл называет «машинами», «ножнами» или своим «доспехом»[32].

Одним из множества недостатков подобных кондомов было их пересыхание в перерывах между использованием. Чтобы натянуть кондом на пенис, его нужно было замачивать. 4 июня 1763 года Босуэлл описал, как он замочил презерватив в канале, прежде чем заняться сексом с девицей, которую подцепил в парке. Несмотря на все сложности, Босуэлл утверждал, что «выступил вполне мужественно». Может быть, он и был мужественным, но явно неудачливым. Несмотря на «доспех», Босуэлл не меньше 19 раз подхватывал гонорею. В дневнике он не раз пишет о заражении «синьором Гонореей». Несмотря на популярность, ранние презервативы могли даже способствовать распространению венерической болезни — люди верили в полную их безопасность и не предпринимали никаких мер предосторожности.

В XVIII веке презервативы стали настоящим бизнесом. Их использовали и как контрацептивы, и в качестве профилактического средства. Если в Лондоне XVIII века вам понадобились бы презервативы, вы отправились бы в «Зеленую Банку» на улице Хаф-Мун-стрит и спросили бы у миссис Филлипс или у ее преемницы, миссис Перкинс, одну из их «замечательных машин».