— Так… И что он с тобой сделал?

Глаза подруги гневно сверкнули.

— У него на спине рисунок моего артефакта.

— Что?

Лотта пораженно охнула, а потом села на стул и потрясла головой.

— Это как? Не понимаю.

— Я сама не понимаю. Рэм сказал, так решила стихия. Она нас связала, считая, будто Ал станет для меня лучшей защитой.

— Погоди‑ка… А почему об этом его друг рассказывал, а не Алэрин? И зачем тебе к Алу идти? Он что, хочет воспользоваться своим положением?

Я жалобно всхлипнула, села на кровать и выложила подруге все, как на духу.

— Бездна моря! Зубы сирены! — Лотта заметалась по комнате, ошеломленная услышанным.

Потом подбежала, обняла.

— Не расстраивайся, Трин! Выкрутимся и справимся!

— Как?

— Звать на помощь Ала, если попадешь в беду, придется, — сразу сказала она. — Иначе, если он станет за это расплачиваться, ты ему будешь должна.

— Я ему и так должна. Забыла?

— Выбрось из головы. Слышишь? В том, что он обязан тебя защищать — нет твоей вины.

— Это гадко!

— И подло?

Иногда мы понимали друг друга без слов.

— Ты бы его видела в том подвале!

— Полагаю, целовалась ты с ним не из жалости. Мне‑то о своем прошлом не расскажешь?

— Лотта…

— Ладно — ладно, не буду настаивать.

— И обижаться?

— И обижаться, — согласилась она.

Я улыбнулась.

— Так, что мы решаем… Если какая напасть — Ала зови. Насчет его чувств — не заморачивайся. Любит — значит, тебя добьется, найдет способ. И в этом случае твое прошлое для него не сыграет никакой роли. Но рассказать ему придется, если все сложится. И чем раньше — тем лучше. Вспомни, как непросто мне далось признание, что я — русалка.

Лотта вздохнула, заправила белокурый локон за ухо.

— Да я для него могу стать игрушкой! Сама же слышала, сколько у него было девушек!

— И что? Кто меня убеждал, будто существует настоящая любовь?

Я вздохнула.

— Только Трин, голову держи трезвой! Говорить о чувствах они все могут, а на самом деле в первую очередь каждый о себе думает.

— И?

— И ты тоже о себе думай.

— Легко сказать.

— Извлекай из этого выгоду, Трин. Ал тебя защищает? Хорошо, может, и граф Ритэ до тебя не доберется. А то его маслянистые взгляды даже меня раздражают. Так бы и придушила гада.

— Лотта! Он и так ко мне не подойдет и близко. Я же теперь маг!

— И что? Маги тоже могут приносить клятву верности. Думаешь, не найдет, чем тебя шантажировать? Он изобретательный, если что.

— Подлый, мерзкий…

— Хитрый и изворотливый, — завершила она. — И да, Трин, учись. Знания лишними не будут. Ал, как наставник, опытен и хорош. Не думаю, что откажется тебе помогать.

Я посмотрела на Лотту, поморщилась.

— Знаю, ты привыкла все делать сама, чего‑то добиваться своими силами. Но это не тот случай, Трин. Подумай об этом.

— Может, в чем‑то ты и права, — согласилась я.

— Еще как! Я прожила больше тебя, Трин!

— Правда? А сколько тебе лет?

— Сто сорок три.

— Сколько? — удивленно переспросила я.

— По людским меркам примерно двадцать, как и тебе. Так что…

Мы рассмеялись.

— Иди умывайся, одевайся и отправляйся к Алу.

Я вспомнила про обещанные наказания и вздрогнула.

— Не думаю, что все будет так плохо, — подмигнула Лотта, угадывая мои мысли.

— Почему?

— Забыла, что твоя боль — это и его боль.

— С чего ты так решила? Роза выпускает шипы, когда я в опасности…

— Мой кулон нагревается, если мне плохо, Трин. И если я лгу, — созналась она.

Теперь понятно, откуда Ал знает, когда я говорю правду, а когда — нет. А я‑то уж себе напридумывала!

— А насчет Рэма… И правда, интересно, почему он влез в ваши отношения и столько тебе рассказал. Сдается, все не так просто.

— И Ал не выглядел сердитым, — заметила я.

— Я про то же. Ну да ладно, выведем их обоих на чистую воду. Иди лучше собирайся, а то опоздаешь.

После разговора с Лоттой я чувствовала себя легче, потому что выговорилась. Но до спокойствия было далеко. Я поправила ворот белоснежной рубашки, откинула косу за спину, прикрыла глаза.

— Ты точно не хочешь надеть ничего другого? У меня есть платья, — намекнула Лотта.

— Я не на свидание иду. И к тому же… Ал обещал меня наказывать, как преподаватель.

— Ну — ну, — хмыкнула она.

Я надела камзол и вышла из комнаты. После дополнительной вечерней тренировки, которая не была обязательна, но помогла хоть на время отвлечься, тело ныло. Даже ванна с морской солью, помогающая расслабиться, не спасла. Да и схватка с гидрой, которую устроил Ал, забрала немало сил. Нет, конечно, мне не привыкать. Физическая нагрузка у студентов в Волчке с первых дней была большая, но последнее время я уставала все сильнее.

Моя смелость закончилась у лестницы преподавательского этажа. Я медленно поднялась на несколько ступенек и ощутила, как ноги стали ватными. Следом задрожали руки, к горлу подкатил ком, а перед глазами все стало размываться. Единственное, что я могла сейчас сделать, так это сесть на ступени.

Как же страшно! И не наказания я боюсь, а унижения и стыда. Да будь на месте Ала кто угодно — стерпела бы, пережила. Может, пойти и поговорить с магистром Нарисом? Пусть лучше он… И как я ему все объясню?

Я нервно сглотнула, рассматривая резные каменные перила, закрыла глаза, стараясь успокоиться. Безудержно хотелось опустить голову на колени, поплакать…

Слабость… Это лишь слабость, на которую у меня давно нет права. Я должна заставить страх отступить. Нужно всего лишь подняться… и перетерпеть. Стиснуть зубы, сжать ладони… Что же я так себя накручиваю‑то! Воительница называется!

Вдох. Еще один. И я, уцепившись за перила, встала. Прошла по коридору, находя на двери табличку с нужным именем, постучала. И едва Алэрин открыл, выпрямилась и опустила глаза.

— Проходи.

Интересно… уже не на «вы», как на занятиях. И ведь ко мне единственной так обращался, что казалось неправильным.

Ноги слушались с трудом. И обжигающий взгляд Алэрина я чувствовала каждой клеточкой.