я всегда знал, что никогда не смогу причинить ей боль. Но я не мог простить убийства единственной дочери. Тогда, там, в саду я решил попробовать, переступить через все, и просто начать жить с ней. Как обычная пара, не обремененная грузом обид и боли. Я хотел попробовать стереть обиды и шрамы, позволить себе наслаждаться вкусом жизни, который так долго искал, с ней. И сегодня именно в этот день, когда вместе со сплетением крови росла наша связь, я ощущал прикосновения того самого счастья. И тень Аннабель стала блекнуть. Пока вновь не возникла во всей красе. Отмщение. Осуществленное не мной, но по моей вине. Надо было держаться от Кэрол подальше. Не приближаться к ней. Ведь чуял же — быть беде. Такой, как я, не заслуживает счастья, на мне печать тьмы, и теперь моя тьма поглощает ее. Ту единственную, ради которой я продолжал существование все эти годы. Даже когда не знал Кэрол, подсознательно чуял — в будущем произойдет встреча, моя звезда непременно засияет для меня. Именно ее я искал еще будучи человеком, и дождался в облике вампира… чтобы потерять…

Как только ее увидел, она стала смыслом моей жизни, моей музой и якорем. В ней сосредоточилось все. Хоть я очень долго это отрицал, игнорировал внутренний голос, слушал шепот обид, шел у них на поводу. Сейчас осознал… слишком поздно осознал…

— Сделай, ты слышишь меня, — ко мне подлетает Артас, — Что угодно сделай! Пусть живет! Вампиром, плевать! Просто оживи ее! — в его глазах блестят слезы. Мишель беззвучно плачет, прикрыв рот рукой, и качает головой из стороны в сторону, она не верит. Никто не верит, не может поверить.

Рядом возникает Гаспар. Он молчит. Слова сейчас неуместны.

— Сделаю, — отвечаю тихо.

Выбор сделан сразу. Она должна жить. Пусть возненавидит меня. Но мы… никто не может ее отпустить… Это тот случай, когда последнее желание… его невозможно исполнить. Силы воли всей вселенной будет мало, чтобы просто ее отпустить.

— Мудак, все из-за тебя! Какого… ты свалился на нашу голову?!

Артас падает на колени и тихо воет, с надрывом, так что кровь леденеет в жилах. Вампиры и оборотни окружили нас, но никто не подходит слишком близко. Сейчас мне нужно пространство, я обязан вдохнуть в нее жизнь. Вытаскиваю из неё нож. И будто себя протыкаю, вспарываю себе внутренности, задыхаюсь от адской боли потери, которую никогда не приму. Аннабель, это было в сотни раз легче. А это чувство, я разлагаюсь на куски от всепоглощающего отчаяния.

Гаспар забирает у меня нож. Подносит его к носу. Вздыхает. Молчит. И это молчание — взрыв безысходности, что ядом отравляет пространство. Я понял, все. Но не хочу принимать, не могу осознать.

Вспарываю зубами себе запястье, подношу к ее губам, еще теплым, сохранившим вкус жизни. Она словно заснула, бледная… прекрасная… Моя звезда, она должна жить. Моя кровь течет в нее, призываю тьму в себе, всю ту силу, которой владею. Прошу смерть, что всегда откликалась на мой призыв, молю отдать мне ее, отступить. Я готов заплатить любую цену, пусть просит все… но она молчит… Впервые окутывает меня ужасающим безмолвием.

Слышу, как моя кровь течет по ее горлу, как струится дальше, собираю всю свою энергию, окутываю ее разорванное сердце, хочу залечить раны, запустить его вновь. Призываю на помощь своих вампиров, беру их силу, направляю все в нее. Лишь бы только услышать отклик… один отклик… Пусть живет… Mi estrella, очнись, накажи меня, подвергни любым пыткам, заставь вечность страдать, только живи!

Но отклика нет… ничего не происходит. Из горла вырывается крик отчаяния. Падаю с ней наземь. Моя кровь… она должна запустить механизм обращения. Кэрол, она не может уйти… Она не заслужила такого финала.

Прикасаюсь к ее губам. Там больше нет жизни… вкус смерти и безмолвия. Я ранее не хотел ее целовать, боялся окончательно обезуметь от переполнявших меня чувств. Не успел испить их сладость, а сейчас пью из них смерть. Отчаяние, черное, ядовитое, давит, убивает и обрекает на существование. Небеса падают на нас, мир меркнет, и я ничего не могу сделать. Я беспомощен…

Правда… жуткая, адская, жгучая, беспощадная… ничего нельзя сделать…

— Нож пропитан средством, — Гаспар озвучивает правду. — Оно заблокировало обращение. Древнее и редкое средство…

— Заткнись, урод! — орет Артас. — Пробуй еще, Сальвадор! Умоляю тебя, сделай что-нибудь! — он валяется рядом с нами, утыкается лбом в ее руку, воет.

И я пытаюсь… понимаю тщетность попыток и продолжаю цепляться за призрачную нить, которой уже нет. Прекрасные, неподвижные губы измазаны моей кровью. Глаза закрыты. О небеса, все бы отдал, чтобы они распахнулись. На ее щеки падают мои кровавые слезы… только поздно… все могло быть иначе… Но… она ушла… Свет звезды погас, и мы утопаем в адском отчаянии, задыхаемся в своей беспомощности. Ничего не вернуть… я не смог ее спасти… я ее погубил…

— Тело останется у нас, и мы его похороним по нашим традициям, — Гаспар становится между мной, бездыханной Кэрол и Артасом.

— Вы уже достаточно сделали! Отдайте мне сестру! — волк на грани безумия, в его глазах ледяные глыбы горя, такого созвучного с моим, и все же разного.

Утрата нас не объединила, наоборот, посеяла вражду. Он ненавидит меня. И я его понимаю, сам презираю себя и, не задумываясь, поменялся бы с ней местами. Не могу выпустить ее из рук. Нет сил пошевелиться, ощущаю, как холодеет ее тело, как теряет остатки жизни, и задыхаюсь в своем бессилии.

Отдаленной частью разума понимаю, чего добивается Гаспар. Но как заставить себя хоть как-то функционировать, говорить, дышать, думать, если моя безмолвная звезда лежит тут…

То, что предлагает Гаспар, я не знаю, как это выдержу. Как справятся ее близкие… Я скорблю вместе с ними, чую их боль, я бы забрал все себе, все, что касается моей Кэрол. Но я этого не могу.

— Дайте ее оплакать! Стайка трупешников, кем вы себя возомнили! А ты, главный ублюдок! — хочет обойти Гаспара и приблизится ко мне, — Ты труп, окончательно и бесповоротно! Ты не будешь ходить по земле! Я сгною тебя! Ты меня слышишь! Убери свои руки от моей сестры!

— Артас, прошу тебя, успокойся! — Мишель повисает на его руке. Пробует привести муж в чувство.

— Обвинениями горю не поможешь! Надо проводить ее, попрощаться! Кэрол… — всхлипывает, — Она бы не хотела вот этого всего!

— А умереть, получив нож в спину, она хотела? И чтобы в итоге ее сожгли? Этого она, по-твоему, хотела? — взгляд на жену, его голос звучит на