Я придерживала ее волосы, пока она нависала над унитазом. При этом старалась не думать о том, сколько голых ягодиц присаживалось на это сиденье с тех пор, как его в последний раз мыли, и сколько фекалий скопилось под ободком.

Когда тело Джеммы перестало содрогаться, я повела ее обратно в их комнату. Мы переступили через лужу рвотных масс, оставленных ею в коридоре, и Джемма застонала от отвращения.

– Извини, – всхлипнула она. – Спасибо. Ты такая добрая, ты никогда не была так добра ко мне… Ну то есть это нормально, я знаю, что ты любишь Руби больше, чем меня. Ты ей такая верная подруга… Я знаю, что ты никогда не говоришь о ней гадостей и ни за что не связалась бы с Джоном, даже не стала бы строить ему глазки. Я хотела бы, чтобы ты и ко мне относилась так же. Но я понимаю. Лучшая подруга может быть только одна…

– Это неправда, Джем, – мягко, негромко произнесла я. Я хотела, чтобы она успокоилась и уснула.

– Знаешь, я пыталась. И до сих пор пытаюсь сделать так, чтобы ты относилась ко мне так же, как к Руби, готова была сделать для меня всё, как для нее…

Я ничего не ответила. Джемма рухнула на свою кровать, я укрыла ее одеялом и поудобнее подложила ей под голову розовую подушку. Она пробурчала что-то похожее на «спасибо», а потом расслабилась, раскинувшись под одеялом.

– Ты останешься?

Я оглянулась на кровать Руби, все еще пустовавшую.

– Ты же знаешь, что я люблю спать в собственной комнате. И, кроме того, Руби скоро вернется.

При упоминании имени Руби на лице Джеммы отразился страх. Она в отчаянии посмотрела на меня.

– Ладно, останусь, – сказала я. – Я могу спать на полу.

– Нет, ложись рядом, – прошептала Джемма, тяжело похлопывая ладонью по постели у себя за спиной.

– Э-э… – протянула я, пытаясь придумать какую-нибудь отговорку. Я никогда не спала ни с кем в одной кровати.

– У тебя нет выбора, – с улыбкой заявила Джемма. – Как абсолютная и главная неудачница сегодняшней ночи, я требую твоего присмотра.

Она указала в потолок дрожащим пальцем и снова рухнула на подушку. Потом добавила, уже тише:

– И, кроме того, если Руби… если она узнает, то мне нельзя оставаться одной. Ты должна быть здесь, тогда она не убьет меня.

Джемма выглядела совершенно разбитой. Она была права. Я не знала, что сделает Руби, если обнаружит случившееся, но я не верила, что Джемма сможет должным образом справиться с собой и со всей этой ситуацией.

– Ладно, – согласилась я, – только не трогай меня и не слишком ворочайся ночью.

– Хорошо, хорошо, – сказала Джемма, пока я устраивалась на постели позади нее.

Она уснула в считаные минуты. Я слышала, как выравнивается ее дыхание. Снаружи до меня долетали голоса студентов, возвращающихся с вечеринок и перекрикивающихся в ночном дворе. Я представила, как их пропитанное алкоголем дыхание поднимается к морозному небу горячими плотными клубами, как поблескивающий иней оседает на шапках и капюшонах.

Я никогда не чувствовала каких-то обязательств перед Джеммой. До сегодняшнего вечера. Я хотела бы дать ей какой-нибудь правильный совет, снять с ее плеч этот груз – стремление быть идеальной.

Засыпая, я вспоминала, как мы танцевали с Чарли, вспоминала пронзительный взгляд Джона и то, с каким звуком его ладонь ударяла по обнаженной коже Джеммы. Я не могла отделаться от этого его взгляда, его ясные глаза следили за мной даже во сне, где я бежала за Бо, но никак не могла догнать его. В конце концов мое сонное сознание переместило меня в аудиторию. Хейл читал лекцию. Я не слышала, что он говорит, но видела, как он расхаживает туда-сюда; выражение лица у него было энергичное и оживленное. Нормальное. Подлинная радость, с которой я никогда не сталкивалась прежде. Я погрузилась в сон еще глубже, пытаясь прикоснуться к его радости, ухватить хоть кусочек, но мои руки оставались пусты.

* * *

Проснувшись, я обнаружила, что Джемма сидит надо мной, полностью проснувшаяся, несмотря на то что ресницы были обметаны засохшими комочками.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Джемма была весела и бодра, словно щенок; комнату заливало яркое зимнее солнце, отражавшееся от снежного покрова.

– Ты попросила меня остаться после того, что случилось, – ответила я, отворачиваясь к стене.

Тело мое затекло и ничуть не отдохнуло за ночь, но смена позы принесла некоторое облегчение. Я оглянулась через плечо на другую половину комнаты, но кровать Руби была пуста. Джемма заметила, куда я смотрю.

– Наверняка у Джона, – сказала она. – В каком смысле – «после того, что случилось»? Черт, наверное, я ужралась в сосиску. Последнее, что помню, – это танцы в каком-то драном подвале.

Я, прищурившись, уставилась на Джемму. В ее ответном взгляде читалось искреннее замешательство. Я вспомнила все, о чем она говорила прошлым вечером, всю боль, которую она поведала мне.

– Ничего не случилось, – ответила я. – Тебе стало плохо, и я притащила тебя сюда. Ты заставила меня улечься спать рядом с тобой.

Джемма засмеялась.

– Тебе, должно быть, понравилось.

Она встала с кровати и прошлепала к груде своей одежды, достав телефон из кармана джинсов. Потом положила его на трюмо, и экран засветился, когда телефон начал заряжаться. Я снова заворочалась, разминая руки и ноги и обдумывая, что мне делать дальше. Неужели она действительно ничего не помнит? Или просто притворяется? У нее действительно мог быть провал в памяти. Все постоянно говорили о таких провалах под влиянием алкоголя, но я не знала, что можно подобным образом забыть события целого часа.

Мы услышали в коридоре быстрые шаги, и в комнату влетела Руби в вихре каштановых волос. Бросила мне мою куртку, даже не задаваясь вопросом, почему я здесь.

– Ты оставила это на вечеринке, – сказала она своим обычным легким тоном. Всё было слишком обычным. Ладони у меня заледенели. – Вы видели, кто-то наблевал прямо у нас за дверью? Вот ведь поганая свинья, – добавила Руби, начав переодеваться.

– Отвратительно, – согласилась Джемма, застегивая лифчик и натягивая свитер через голову. Я набросила куртку себе на колени.

– Где ты была ночью?

– У Джона, – с легкой улыбкой ответила Руби. Я краешком глаза покосилась на Джемму. Она вела себя беспечно, похоже, действительно ничего не помня о прошлом вечере. Видимо, выпивка оказала магическое действие, стерев случившееся из ее памяти. Я задержала на ней взгляд, пытаясь понять, о чем она думает.

– Что такое? – спросила Джемма, заметив, что я смотрю на нее. – У меня что-то не так с лицом?

– Нет, извини, я просто задумалась, – ответила я, потом посмотрела на телефон, лежащий на трюмо. – Кажется, я видела, как твой телефон сработал. Может быть, это Лайам?

Джемма без малейшей паузы ответила: