— Не знаю, — ответила Эллен. — Многие отправляют такие сообщения анонимно. Но это, скорее всего, человек, хорошо знавший Лив, — может быть, ее бывший парень? У тебя есть какие-нибудь идеи, кто это может быть?

Сара покачала головой.

— Как ты считаешь, есть ли во всем этом хоть крупица правды? Этот человек утверждает, что Лив и раньше подвергалась насилию — это так? — произнесла Эллен, стараясь говорить мягко.

— Подумать только, что о Лив пойдут такие слухи! А вдруг этот человек послал сообщения нескольким журналистам?

Сара принесла кофе и разлила его по чашкам, потом уселась, и ее плечи понуро опустились.

— Я хочу дать другой портрет Лив. Мы самая обыкновенная семья, и Лив была прекрасным человеком.

Эллен откинулась на стуле.

— Рассказывай.

— Думаю, ее избивал предыдущий бойфренд.

Сара задумалась на несколько секунд, но потом продолжила.

— На теле у нее часто появлялись раны и синяки, и она всегда придумывала какие-то неуклюжие отговорки — все было так очевидно. Тем не менее, я ничего не предпринимала. Она умела говорить убедительно. Знаешь, когда слышишь одну и ту же ложь достаточно много раз и хочется надеяться, что это правда, в конце концов действительно начинаешь верить.

Эллен кивнула, мысленно недоумевая, почему Сара ни словом не упомянула об этом в их предыдущем разговоре.

— Как выглядели ее травмы?

— То и дело у нее появлялись синяки на шее — она говорила, что надо сходить провериться, словно это болезнь какая-то. Иногда — странные рваные раны на руках. На щеке у нее была глубокая рана, от которой потом остался шрам. Она ходила узнавать, можно ли его убрать.

— Как она объяснила происхождение этой раны?

— У нее было множество отговорок. Даже не помню, пыталась ли я получить вразумительный ответ.

— Тебе известно, куда она обращалась за врачебной помощью?

— Да, но не к обычному врачу. Она хотела убрать шрам — это косметическая операция. Я пошла с ней, потому что мне самой было любопытно, а Лив побаивалась. Все это совершалось под покровом тайны — сестра не хотела, чтобы люди подумали, будто она делает себе пластическую операцию или ботокс или что-то в этом духе.

— Ты помнишь, как звали врача?

— Нет.

— Это был мужчина или женщина?

— Мужчина. Мы потом обсуждали, какой он классный. Он был с нами так любезен — мы обе почти в него влюбились, и даже спорили, кого из нас он выберет. Спор начинался в шутку, но я помню, что Лив на меня обиделась. Только потому, что я сказала, мол, он наверняка выберет меня.

Сара часто заморгала.

— Это была просто шутка, и как бы там ни было, врачи совсем не такие симпатичные, когда снимут белый халат. Они хорошо смотрятся в своей стихии. — Она пожала плечами. — Во всяком случае, мне так кажется.

Эллен согласилась с ней. Так бывает с большинством профессий.

— Кроме того, я замужем, так что она прекрасно могла бы забрать его себе.

Сара отвела взгляд и вытерла у себя под глазами.

— Возможно, вы побывали в «Сити Клиник»?

— Э-э… да, — пробормотала Сара и изумленно посмотрела на нее.

— Кто знает, может, она и взяла его себе. Как ты сказала — когда все это было?

Эллен достала из сумочки телефон, зашла на сайт «Сити Клиник» и почувствовала, как участился пульс. Она нашла вкладку «Наши сотрудники».

— Это кто-нибудь из них?

Она протянула телефон Саре. На экране появился групповой портрет, снятый по случаю десятилетия клиники, — около двадцати сотрудников стояли в два ряда, словно на школьном фото.

Несколько секунд Сара внимательно разглядывала снимок, потом проговорила:

— Пятый справа. В верхнем ряду.

Эллен снова посмотрела на фотографию. Да, это Патрик Бусэнген.

Когда Эллен и Андреас вернулись в редакцию, Андреас прямиком направился в одну из свободных монтажных лабораторий. Эллен же уселась на свое место, пытаясь проанализировать ситуацию, прежде чем пойти просматривать отснятый материал вместе с Андреасом.

Является ли Патрик отцом ребенка Лив? Так он сожительствовал с тремя женщинами? Это дает мотивы Ханне и Александре. Эллен попыталась представить себе ревность этих женщин. Может быть, именно поэтому Беа пыталась заткнуть ей рот? Чтобы защитить отца? Или мать? Или же она сама имеет какое-то отношение к убийству Лив Линд? Перед глазами Эллен открывалось несколько возможных сценариев. Внезапно обнаружилось много людей, у которых могли быть мотивы отделаться от Лив.

— Что ты тут делаешь? Разве ты не получила мое сообщение? — спросил Лейф, когда она включила компьютер.

— Нет.

Она вопросительно взглянула на коллегу.

— Хорошо, — Лейф подъехал к ней на своем стуле. — Тогда нам надо кое-что обсудить.

От него исходил кисловатый запах кофе, и Эллен стало неприятно, что он придвинулся к ней чересчур близко.

— Ты разве не видела репортаж, который только что показывали?

— Нет. А что случилось?

— Лив Линд. Этим убийством теперь занимаюсь я. Так решил Джимми. А ты можешь ехать домой и отдыхать, или пить вечерний чай, или чем ты там еще занимаешься, когда не на работе.

Эллен перевела взгляд на стеклянную кабинку Джимми. Тот как раз смотрел через стекло на редакцию, и на мгновение встретился с ней глазами.

— Но ведь это мой случай!

Ей пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не закричать и не плюнуть Лейфу прямо в лицо.

— Ты сам говорил, что дело совершенно неинтересное. Занимайся лучше своим любителем футбола.

— Он оказался недостаточно красив.

— Не говори ерунду. Ты знаешь, что все источники у меня в руках. Что ты со всем этим будешь делать?

Она старалась сохранять спокойствие. Сосчитала до восьми — по словам доктора Хиральго, необязательно считать до десяти. Как они могли так поступить с ней? И почему? Что задумал Джимми? И именно сейчас — когда она наконец что-то нащупала.

— Он просто разыгрывает тебя, — сказала мисс Марпл и расхохоталась. Ей пришлось протереть очки, запотевшие от смеха.

Прошло несколько секунд, прежде чем до Эллен дошел смысл ее слов.

— Ты решил меня разыграть? Это что, так смешно?

— Очень смешно. Видела бы ты свое лицо! Ты буквально побелела!

— Что тут происходит? — спросил Интернет, остановившись у их столов.

— Ничего, — буркнула Эллен.

Лейф и мисс Марпл так хохотали, что даже не могли ответить.