— Может быть, жены становятся более удобными в пользовании, когда их несколько, — предположила Эллен и дернула плечами. Ей очень хотелось это понять.

Андреас рассмеялся.

— Тогда бы все так жили, тебе не кажется?

— Нет, мне кажется, что ты застрял в понятиях «нормально-ненормально». Даже не знаю — возможно, они не представляют, как мы живем в моногамных отношениях. Современная семья может выглядеть абсолютно как угодно.

— Стало быть, ты хочешь сказать, что представляешь себя в такой ситуации? — рассмеялся Андреас.

— Да, а почему бы нет?

Эллен прекрасно понимала, что никогда не выдержала бы таких отношений — буквально лопнула бы от ревности, однако она постаралась отодвинуть свои личные эмоции и быть открытой новому.

— У тебя бы ни за что не получилось, — сказал он и покачал головой.

— Это почему?

— Потому что женщины в такой семье становятся как бы сестрами.

— Да? А ты это точно знаешь? Ну так и что, звучит неплохо.

— Ты не похожа на архетип сестры.

Эллен остановилась и посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

Она почувствовала, что у нее горят щеки.

— Успокойся, просто ты такая. В этом нет ничего плохого. Другие женщины ощущают в тебе угрозу, и для тебя другие женщины являются угрозой.

— Только потому, что я предпочитаю работать с мужчинами? — спросила она, продолжая идти.

— Да нет, я не только о работе. А много ли у тебя подруг?

Такой анализ ее личности Эллен не понравился, и она не ответила.

— Я в этом не разбираюсь — возможно, это нормальная реакция на потерю сестры, но ты постоянно ощущаешь угрозу даже со стороны Эльзы, хотя она умерла.

— Ну все, хватит!

Они как раз подошли к подъезду Сары. Эллен, окончательно разозлившись, набрала код и шагнула в полумрак.

— Я пойду пешком!

— Эллен, дорогая, перестань, пожалуйста. Поехали вместе на лифте. Прости.

Эллен осталась стоять в ожидании лифта.

— Ты взяла булочки? — спросил он.

Она неохотно кивнула.

Со всем оборудованием им с трудом удалось запихнуться в лифт.

— Помни — ни слова о полигамии в разговоре с сестрой. Возможно, она ничего об этом не знает и к ее сестре это не имеет никакого отношения.

Андреас провел пальцами по губам.

— Что ты думаешь? — спросила Эллен.

— Трехкомнатная, они купили ее три года назад, и она показалась им запредельно дорогой. Теперь они жутко довольны, что она выросла в цене, просто не верят своему счастью. Они не просто миллионеры — они мультимиллионеры, классно заработавшие на том, что здесь живут. Со временем купят дом и останутся в нем до гробовой доски.

Эллен рассмеялась.

— Черт, какая грустная история!

— Грустная? Но ведь ты хочешь того же самого.

— Нет, вовсе нет. И не думай, что ты так хорошо меня знаешь. Я хотела бы иметь семью и все такое, но только не жить в одном и том же доме остаток своих дней. Это все равно как если бы жизнь закончилась. Ты не согласен?

Лифт открыл двери.

— Нет, — сказал Андреас. — Ничего прекраснее и представить себе не могу.

Они позвонили в звонок у двери.

— Как удачно, что мы с тобой не муж и жена. Овальный журнальный столик или стулья Ант[10]?

— И то, и другое. Само собой.

— Детский светильник в форме кролика или светящаяся птица?

— Обычные лампы тоже прекрасно светятся.

— Ха-ха, прекрати.

— Птица. Книжный шкаф или ни единой книги?

— Никаких книг. Холодильник для вина или джакузи?

— И то, и другое.

— Ну что ж, посмотрим.

Когда Сара открыла им дверь, вид у нее был невероятно свежим для женщины, несколько дней назад потерявшей сестру, — впрочем, что Эллен понимала во взаимоотношениях сестер? Ничего, по мнению Андреаса. В то же время она мысленно проклинала себя за то, что судит о Саре по ее виду и задавалась вопросом, как она отреагировала бы, будь у Лив брат. Однако мысли ее текли все в том же русле. Вероятно, потому, что так было проще всего. Волосы у Сары были только что помыты и уложены феном, и она слегка переборщила с макияжем. Пудра лежала на лице толстым слоем. К тому же она вылила на себя слишком много духов, и Эллен едва сдержалась, чтобы не сказать ей, что запахи по телевизору не ощущаются.

— Проходите, — пригласила их Сара, и они вошли в светлый холл. Здесь было опрятно и уютно. Возможно, она все еще в стадии отрицания, если таковая действительно существует. Одно горе так непохоже на другое, и Эллен не уставала поражаться разнообразию его проявлений. А когда его сдерживали внутри, оно становилось особенно очевидным.

Они прошли по длинному коридору, который вел в кухню и большую гостиную. На полочке под телевизором стояла фотография Лив, свеча и два букета цветов. Эллен едва сдержалась, чтобы не подойти и не прочесть, что написано на прикрепленных к ним карточках.

— Хотите чего-нибудь? — спросила Сара.

— Кофе не помешал бы, мы принесли булочки, — ответила Эллен. Андреас пока проверял освещение и выбирал оптимальное место для интервью.

— Ой, ну что вы, не стоило. Отто спит, так что, если мы поторопимся, то успеем все закончить, пока он не проснулся, — так будет проще.

— А где твой муж? — спросила Эллен.

— На работе. Раз в две недели он работает в выходные. Да, от работы человека не освобождают, даже если в семье кто-то умер.

Она с грохотом поставила чашки на стол.

Эллен обдумывала, как лучше сформулировать свою мысль, но в конце концов решила взять быка за рога.

— Сара, я хочу задать тебе один вопрос, прежде чем мы начнем снимать.

— Пожалуйста, — ответила Сара, однако уверенность в ее голосе была показной.

Они сели на стулья «Ант» вокруг элипсоидного стола, и Андреас бросил на Эллен торжествующий взгляд, который она проигнорировала. Иногда им приходилось играть в такие игры, чтобы немного облегчить себе тяжелую задачу.

Эллен рассказала о сообщении, полученном утром.

Сара быстро встала.

— Что ты такое говоришь? Лив сама виновата в том, что ее убили, так получается? И в каком смысле «легкомысленный образ жизни»? Кто-то пытается изобразить ее как проститутку? Кто прислал это сообщение?