– Вы можете сотворить жабу?

– Не пробовал, – признался Григ. – Ну…

Он опустил руку в карман – и извлек маленькую зеленую лягушку.

– Это лягушонок, – насмешливо сказал Август-Роберт. – Да ладно, сгодится. Съешьте его.

– С какой стати? – поразился Григ.

Лягушонок смирно сидел на его руке. Он был нежно-салатовый, глянцевый, с круглыми выпученными глазками. Под горлом у него что-то раздувалось будто пузырь. Казалось, что лягушонок хочет квакнуть, но сомневается, будет ли это уместно.

– Ну вы же можете, – улыбнулся мальчишка. – Вы не отравитесь. Французы их едят.

– Лапки едят, – поправил Григ. – А целую лягушку с дерьмом они не станут.

– Кто их знает, французов, – сказал мальчик с таким удивительным пренебрежением, которое Григ последний раз встречал в романах Буссенара – только там оно было обращено на англичан. – Ну хорошо, оторвите лапку и съешьте. Можете даже поджарить.

– И тебе не жалко лягушонка? – попытался возмутиться Григ.

– А чего его жалеть? Он же не настоящий, даже не симулякр, верно? Ну съешьте ему лапки, что вам, противно?

– Противно, – сказал Григ, нагнулся и аккуратно посадил лягушонка на землю. Тот так и остался сидеть, все собираясь и не решаясь квакнуть. – И я не живодер.

– Вот! – наставительно сказал Август-Роберт. – Вы не можете. Вы ограничены своим воспитанием и вкусами. А француз съел бы.

– Мальчик, ты что такой злой? – воскликнул Григ. – И демагог к тому же!

– Я не злой и не демагог, я логически доказываю вашу неправоту, – сказал Август-Роберт. – То, что у симулякров есть ограничения, вовсе не значит, что они хуже нас.

– Хорошо, – смирился Григ. – Умник. Если в твоем Итоне или Кембридже у тебя есть преподаватель софистики, то он не зря ест свой хлеб. Все мы чем-то ограничены, симулякры не хуже. Давай погибнем вместо них?

Август-Роберт молчал.

– Доволен? – жестко спросил Григ.

– Нет. Просто врать не хочу. Они ведь все погибнут, верно?

Мария наконец-то закончила разговор со своим двойником. Было видно, что та недовольна – возвращаясь к прочим симулякрам, она несколько раз хмуро оглянулась. Григ вздохнул и сказал:

– Да. Они погибнут, чтобы прошли мы.

Он спрыгнул с плиты – так, чтобы наступить на лягушонка. Под ботинком хлюпнуло.

– И если надо будет, чтобы погиб ты, а мы прошли, – добавил Григ, не оборачиваясь, – то я не буду колебаться. По-настоящему – засомневался бы! А в Снах – нет.

– Бодрствующий джентльмен не отвечает за спящего джентльмена, – сказал Август-Роберт задумчиво.

– И ты не сомневайся, если что, – зло сказал Григ. – И не только во сне.

Он пошел навстречу Марии.

Лягушонок, расплющенный его ногой, вновь обрел объем, будто резиновая игрушка и продолжал сидеть, тараща глазки.

– Я так не умею, – сказал Август-Роберт.

Что он имел в виду – Григ не понял. Но спрашивать не стал.

Они шли уже третий час – конечно, если доверять ощущениям, что в Снах не всегда имеет смысл. Руины (или стройплощадка – как посмотреть) давно остались позади, местность снова стала равнинной, каменистой. Григ все ждал и ждал, но и люди, и симулякры шли молча. Несколько раз Григ ловил взгляд Марии и глазами спрашивал: «Ну что?» Та едва заметно успокоительно кивала. То ли она тоже чего-то ждала, то ли ее симулякр.

А потом они пришли на кладбище, и Григ понял, что ожидание закончилось.

Как обычно в Снах, это было условное кладбище, квинтэссенция всех кладбищ мира. Ровные рядки одинаковых гранитных обелисков, с неразборчивыми именами и датами – солдатское кладбище, где спят труженики всех войн мира, захватчики и освободители, все рядом, все – успокоившиеся навсегда. Заброшенные могилки с покосившимися оградками – приют стариков и одиноких людей, где даже синтетические венки успели поблекнуть и истлеть. Мраморные надгробия с фигурками ангелов – последнее пристанище детей и юных дев, тех, кто и впрямь ушел слишком рано и кого долго и горько оплакивали. Унылые могучие изваяния полузабытых политиков и поэтов, бизнесменов и изобретателей. Все – обветшалое, опустевшее, тоскливое даже не смертной тоской, а ненужностью и бессмысленностью.

Видимо, симулякр Марии понял, что время пришло.

– Кладбище тут вполне к месту, – сказала она сухим твердым голосом. – Гипнос, как известно, изначально был не братом, а сестрой Танатоса и разделял его функции. Уже потом он занял в пантеоне богов иное место, попутно сменив пол…

– Что за чушь, – сказал симулякр Ли, и Григ с трудом подавил ощущение, что это не созданная Снотворцем игрушка, а настоящий живой Ли, давний и хороший приятель. – Ересь какая-то…

Он был абсолютно прав – симулякр Марии, исполняя приказ, сейчас гнал какую-то немыслимую ерунду, подставляясь под шестой круг ада. Еретики и лжеучителя – Мария выбрала ересь…

– Это истинная правда, – твердо сказала симулякр. – Многие боги с течением времени обретали другое обличье.

Сейчас они шли мимо каменных склепов. Некоторые были закрыты, двери других были распахнуты или вообще отсутствовали. Стертые символы всех религий, буквы всех алфавитов, неразборчивые барельефы… Григ буквально кожей чувствовал, как что-то сгущается в атмосфере.

Может быть, в Стране Сновидений и не было бога.

Но это ничего не меняло.

– Традиционно Гипносу приносили подношения в виде физиологических отправлений, – с каким-то надрывом произнесла симулякр.

– А это, кстати, хорошая идея, – внезапно произнес симулякр Ли. – Мальчики налево, девочки направо… Совершу-ка я подношение.

Он повернулся и вошел в ближайший склеп – унылое здание из темного мрамора с вывороченной и свисающей на одной петле дверью. Послышалось немелодичное насвистывание какой-то мелодии – Ли и сам-то никогда не отличался хороших слухом…

– Это что, шутка? – проскрежетал симулякр Креча.

Григ и Мария растерянно переглянулись.

– Это все не так планировалось… – начала было Мария.

В следующий миг склеп вспыхнул.

Видимо, несмотря на весь запал симулякра Марии, то, что совершил или собирался совершить в склепе симулякр Ли, оказалось для Гипноса большей ересью, чем слова.

Огонь был так силен, что они невольно отпрянули в сторону. По темному мрамору заплясали белые языки пламени, через мгновение склеп раскалился докрасна. Из открытой двери волнами шел обжигающий воздух и призрачное багровое свечение.

– Ли! – закричал симулякр Лины, бросаясь к склепу. Креч… да нет же, симулякр Креча – поймал ее в движении и прижал к каменной груди. – Ли! Ли, вернись! Ли!