— Нужник, — ответил Бернард.

Миссис Хэкли иканием выразила свое неодобрение по поводу произнесения столь низменного слова за обеденным столом.

— Спальня, — быстро вставила я, чтобы помешать ей напуститься на Бернарда.

— Клара права. Почему до вас это не дошло?

— Куда уж нам! До нас не доходит, потому что мы все дремучие тупицы, — фыркнула Мерри. — У меня их полон дом. Достаточно для того, чтобы загнать приличную квартирную хозяйку вроде меня в могилу. Не обращайте на него внимания, и, может быть, он уйдет.

— Думаю, тебе лучше рассказать им, Джордж, — вмешался Хэнк.

— А ты сообразил, что к чему?

— Ларчик открывается очень просто, — разъяснил Хэнк. — После буквы «б» идет «в», с которой начинается Вандербильт, «коммодор» Корнелиус Вандербильт, который начал перевозить людей на пароме со Стейтен-Айленда на Манхэттен на купленном подержанном парусном судне, создал пароходную компанию, затем железнодорожную компанию и стал самым богатым человеком на континенте. Его внук Фредерик недавно купил поместье на Гудзоне под названием Гайд-парк только для того, чтобы снести и заново отстроить его, и нанял нашего дорогого Джорджа Уолдоу оформить самую удобную комнату в особняке, спальню Вандербильта.

— Ты совершенно прав, дружище! — вскричал Джордж. — Браво!

— Как тебе это удалось? — спросил Дадли.

— Когда я пошел в благотворительное общество забрать вещи Эдвина, то остановился в салуне Джастиса Шваба, куда тот частенько захаживал. Убогий такой, низкого пошиба, натуральная забегаловка Нижнего Ист-Сайда. Богемный островок, перенесенный из кафе Восточной Европы. Я потолковал с иммигрантскими еврейскими интеллектуалами, художниками, сочувствующими трудящимся, социалистами, журналистами и выспрашивал у каждого, знал ли он или встречался ли с Эдвином. Некоторые знали его, но ни одному не довелось встречаться с ним. Кто-то сказал, что Эдвин сделал их жизнь своей работой.

Моя душа немедленно была опустошена до дна этой иронией судьбы. Страсть Эдвина оказывать помощь другим сделала его редким человеческим существом, и я полюбила его за это. Даже бросила работу, которую безумно любила. Но как только это случилось, именно он отказался от своей пожизненной работы, позволив мне сохранить мою. Справедливо ли это? Правильно ли? О, надо стремиться всеми силами не утратить спокойствие души, что бы ни настигало тебя.

— По большей части я внимал их речам, — продолжал Джордж. — Не понимал многого из разговоров. Вспыхивали ссоры на идише, русском, немецком языках, все одновременно. Эмма Голдман выступила с речью. Я несколько раз возвращался туда, чтобы послушать их споры о движениях радикальных реформ, анархистах, театре на идише, Горьком, Золя, Толстом, даже Уитмене. Я начал понимать, почему Эдвину нравилось там жить.

— Если он мог выносить этот смрад, — сочла нужным вставить миссис Хэкли.

Мое раздражение, вызванное этим ее высказыванием, было своеобразной реакцией обиды за Эдвина.

— Я заметил джентльменов из центра в поисках приключений в трущобах, — повествовал далее Джордж. — Вы можете назвать их социальными туристами, пребывающими в разладе со своим классом. Существуют даже гиды-самоучки, защитники и переводчики, сопровождающие этих ребят по кафе, где жизнь полна событий. Я завязал у Шваба знакомства с несколькими нарушителями границы из центра. Один из них пригласил меня в «Сенчури Клаб», где меня представили мсье Гленцеру, одному из оформителей поместья Вандербильта, ведущему работы на базе склада неподалеку. Он предложил мне место, и я немедленно согласился принять его.

— Шустер же ты, мой мальчик! — воскликнул Хэнк, поднимая бокал. — Потрясающая новость! Новая Глава в повествовании о богеме, превращающей отверженных в своих приверженцев. Это достойно статьи. «Сыны культуры банальных материальных ценностей ищут острых ощущений в среде пламенных новых членов нации».

— Как называется это место? «У Шваба»? Мне хочется посетить его, — заявила я. — Можно поехать туда на велосипеде.

— Будьте разумны, Клара. Если Джордж не смог найти Эдвина, это определенно не удастся вам, — начал увещевать меня Бернард.

— Я хочу пойти совсем не из-за этого. Я имела в виду послушать Эмму Голдман.

— Эту анархистку? — фыркнул Бернард. — Только не ходите туда без сопровождающего.

Невозмутимая, как морской конек, я произнесла:

— Не будьте замшелым ретроградом, Бернард. Движущей силой действий этой женщины являются исключительно ее взгляды. Вот почему я хочу послушать ее.

Казалось, не имело особого значения то, что Эдвин не видел, как стрекоза на озере Джинива ошеломила меня своими великолепными радужными крылышками, но теперь я желала, чтобы он был тому свидетелем. Он был моим наставником по заботам о менее удачливых, а я хотела стать его наставником в царстве красоты. Человек должен иметь противовес угнетающим мыслям. Уделить красоте место в своей душе было мощным противодействием стрессу и напряжению жизни смертного. Это пошло бы Эдвину на пользу.

Я отставила мои часы в сторону и принялась рисовать стрекозу такой, какой ее запомнила. Крылья были длинными и узкими, по два с каждой стороны. Переливающееся стекло мистера Нэша будет идеальным материалом, поблескивая изумрудной зеленью, бирюзой, кобальтом и пурпуром.

Как и морские коньки, стрекозы — это остаток древней эпохи, когда свиньи имели облик динозавров, у которых даже не хватило мозгов на то, чтобы не угодить в нефтяные месторождения. Над каким же плодородным, болотистым миром парили стрекозы, посылая свои краткие предостережения динозаврам, слишком тупым, чтобы заметить их призыв избежать подстерегающего их удела.

На моем рисунке я преувеличила размер их глаз. Мне хотелось, чтобы они светились красно-оранжевым цветом, подобно солнцу, опускающемуся на озеро в тот последний вечер, который мы провели вместе. Расплавленное стекло можно было разлить в полусферические формы, или же бусины могут изображать глаза. Если использую бусины, то можно проделать в них сквозные отверстия, так что они станут пропускать узенький лучик света. Господи, как забавно будет это выглядеть!

Затем я зашла в тупик. У меня не было представления, на что же похоже тельце стрекозы. Я понеслась вниз в библиотеку и со всего маху налетела на мистера Белнэпа, который выходил из двери, нагруженный текстильными образцами с церковными мотивами.

— Что за спешка? — осведомился он.

— Идеи заставляют меня спешить.

Его слишком разобрало любопытство, чтобы продолжать свой путь. Я нашла книгу о насекомых, где имелись точные энтомологические рисунки различных видов стрекоз. Libellula Lydia. Belle — по-французски «красивая». Lydia — женское имя. Хорошее предзнаменование. За округлой головкой тело и хвост состояли из нескольких конусообразных секций. Для каждой нужен отдельный кусочек стекла, причем последний — не больше карандашного ластика.