— Мне куски с острыми гранями нравятся больше, чем округленно отполированные кабошоны, можно мне использовать их почаще? — спросила она.

Эта робкая женщина в годах редко высказывала свое мнение, так что меня разобрало любопытство узнать, что кроется за ее просьбой.

— Для того, чтобы они давали больше ярких искорок света? — осведомилась я.

— Да. Но это еще и свидетельствует о том, что кто-то наслаждался, обрабатывая их своими руками. — Она застенчиво улыбнулась, невольно проявляя свое восхищение.

— Ах вот как! Тогда действуйте как хотите.

Я вернулась к своему рисовальному столу, вырезала из бумаги шесть стрекоз с распростертыми крыльями и поместила их носом вниз на нижней части широкой конической модели, которую изготовила из жесткой бумаги. Это выглядело упорядоченно, слишком по-военному. Элис предложила смягчить вид луговыми цветами, разбросанными между ними в верхней части конуса, но я сочла, что они будут конкурировать с фигурками стрекоз. Агнес придерживалась мнения, что крылья могут налагаться одно на другое. Мне понравилась идея, хотя в таком случае нельзя использовать одинаковый накладной узор из филигранного материала на каждом крыле. Каждое придется разрабатывать и делать более индивидуальным, что обойдется дороже.

Тем не менее я продолжала работать над этим замыслом и поделилась им с Джузеппе, чтобы тот сделал гипсовый слепок. Когда мастер принес его, он мне не понравился. Слишком конический, слишком выраженно геометричный, к тому же теперь мне было известно, что мужской отдел изготавливает абажуры геометрических форм. Я занялась работой, срезав часть нижней кромки, чтобы она образовывала плавную кривую, загибающуюся внутрь. Эта небольшая подработка сделала слепок изящнее. Я отдала мой картон Элис, чтобы та перенесла его на слепок и раскрасила акварельными красками согласно моей цветовой гамме.

Когда я рассчитала затраты, используя оценку металлической мастерской по накладным крыльям, стоимость радужного стекла, которое было дороже, а также оснастку и простой невысокий бачок для масла, мной овладело беспокойство. Основание было компромиссом. На самом деле я хотела сделать мозаику на тему пруда, но мне надо было, чтобы лампу утвердили, так что я остановилась на более дешевой выдувной форме. Мне не хотелось доводить мистера Митчелла до апоплексического удара.

* * *

К концу недели я была вполне удовлетворена своей работой и поспешила с расписанным гипсом и несколькими образцами стекла на нижний этаж, чтобы испросить одобрение.

Перед тем как мистер Митчелл изрек свое: «Оригинально!», голос его захрипел, будто его заставляли хвалить проект против воли.

— И сколько же на это ушло времени и материалов?

— Девяносто семь долларов, если использовать радужное стекло, восемьдесят семь долларов, если воздержаться от этого.

— Уф.

— Это без основания, но включает мое время на разработку проекта, которое не будет учитываться на последующих моделях.

Он ушел и вернулся со всеми прочими власть имущими: мистером Уильямом Томасом, помощником управляющего; мистером Генри Белнэпом, художественным директором; и мистером Эбенезером Платтом-Скруджем, казначеем.

— Мистер Тиффани недомогает, так что решать будем мы, — заявил мистер Платт.

— Я могу подождать, — поспешно сорвалось у меня с языка. Мне нужен был голос мистера Тиффани.

Мистер Белнэп продемонстрировал гипсовую модель со всех точек самым наивыгодным образом.

— Она восхитительна, — заявил художественный директор.

Мистер Платт прищурился на нее своими бухгалтерскими глазками-бусинками.

— Непрактична с точки зрения затрат. — Его выпирающее адамово яблоко ходило ходуном над бумажным воротничком.

— Полностью согласен, — подтвердил мистер Томас.

В моем представлении он сильно смахивал на мышь со своей невзрачной внешностью фермера со Среднего Запада и редеющими волосиками мышиного цвета. К тому же его маленький мышиный ротик находился в беспрерывном движении, будто грыз зерно. По меньшей мере Эбенезер Платт выглядел представительно, с высоким коком седых волос.

— Но о ней будут говорить, — вставил свое слово мистер Белнэп. — Ее следует показать на Парижской выставке. Мы время от времени должны делать ставки на необычные предметы, невзирая на их стоимость, ради нашей репутации и опережения конкурентов. Я считаю это хорошей инвестицией. Это — блестящая вещица, и ее дебют в Париже будет с восторгом приветствоваться.

Да благословит его Господь!

В комнату вошел мистер Тиффани, бледный, с темными кругами под глазами. Его брови выгнулись, как только он увидел раскрашенную модель. Он уселся перед ней и жестом повелел мистеру Белнэпу повернуть ее. Я затаила дыхание.

— Это — самая любопытная лампа в здании. Попробуйте наложить сверху простую листву. Длинные, узкие листья, чтобы оттенить детали стрекоз.

В точности идея Элис.

— Какое же будет основание? — продолжил босс.

— Я думала о приземистой выдутой форме в зеленовато-голубых тонах, наводящих на мысль о воде.

— Слишком тонкий замысел. Нам требуется более наглядный элемент для объединения обеих частей. Сделайте пьедестал как накладной венок из плавающих листьев лилий по нижней части основания, отлитой из бронзы. Это привнесет японский оттенок.

— Но увеличит затраты, — возразил мистер Митчелл.

Мистер Тиффани проигнорировал его.

Пятно на щеке мистера Митчелла покраснело. Слово Тиффани было законом. Я подняла гипсовый слепок и выплыла из кабинета, чувствуя себя такой же могущественной, как женщина с воздетой вверх рукой[20] в гавани.

Мистер Уильям Томас-фермер поплелся за мной.

— Вы оказываете пагубное влияние. Не переоценивайте себя, миссис Дрисколл, — прошипел он угрожающе.

Уверена, он не уловил неровности в моей походке, когда я проследовала через позолоченную дверь к лифту, повторяя про себя: «И я лампой своею освещу златые врата!»

Только мальчик-лифтер слышал, как я прошептала:

— У меня есть влияние здесь. У меня есть влияние.

Лампа-прототип со стрекозой воцарилась в демонстрационном зале месяцем спустя, выставленная отдельно на видном месте на столе. На следующий день стук трости Тиффани раздался в холле так, будто он несся сломя голову. Мистер Тиффани присел рядом с моим столом.

— Богатая дама купила вашу лампу со стрекозами.

— Прекрасно!

— Я предупредил, что не могу продать ее.

— Почему?

— Хочу, чтобы первая отправилась в Лондон на выставку в галерее Графтона. Но я пообещал, что вы сделаете для нее другую. И я хочу еще три при условии, что одна будет изготовлена за неделю для этого покупателя.