– Почему же у Ады нет ничего такого? – вслух задумалась Ирка, всплеснув рукой, как крылом, над левой половиной стола.

При этом подруга потеряла равновесие и чуть не грохнулась на пол. Я поспешно поддержала ее – не столько из человеколюбия, сколько опасаясь, что падение Ирки произведет шум, который разбудит наших мужиков.

– Какого такого? – переспросила я.

– Ну, такого! – не рискуя больше размахивать руками, Ирка показала на Димины разноцветные корочки двумя подбородками.

– Наверное, она не играла в шахматы и не училась музыке, – равнодушно пожала плечами я.

– К черту музыку, – огрызнулась Ирка, хватая со стола одну из бумажек. – Вот тебе копия гражданского паспорта Аделаиды. Ты читать умеешь? А считать? Ну, так почитай и посчитай: гражданке Титоренко было тридцать восемь, чуть больше, чем нам с тобой. Ты успела побыть в комсомоле?

– Конечно, – кивнула я. – Вышла из него сразу после окончания университета, когда начала трудовую деятельность. Честно говоря, просто стало жалко платить с честно заработанных копеек членские взносы.

– Вот! – торжествующе вскричала Ирка. – И я тоже была комсомолкой и в студенческий профсоюз вступала! Красная книжица комсомольского билета и бордовая – профсоюзного сохранились у меня до сих пор!

– И еще членский билет общества ГТО, – кивнула я. – Ну и что из того?

– А то, голова твоя дырявая, что Аделаида тоже успела пожить при развитом социализме и должна была иметь весь этот обязательный набор дурацких корочек! – рявкнула Ирка, покрутив у виска сцапанной из пустой чашки ложечкой и свалившись-таки с табурета.

Впрочем, бухнулась она, на удивление, мягко, как большой рулон поролона. Звякнула только ложечка, упавшая на стол.

– Гм… Твоя правда, – согласилась я, подбирая ложечку и машинально залезая ею в баночку с кофе. – Тебе с сахаром или без?

– И с конфетами, – немного сердито ответила Ирка. – Говорят, шоколад способствует улучшению работы мозга.

С этими словами подруга открыла кухонный шкафчик и достала из него большой набор шоколадных конфет «Ассорти».

– Которые с белой начинкой? – спросила я, обозревая стройные ряды круглых и овальных конфеток. – А, ладно, не говори, я сама найду!

Я набила рот шоколадом и выразительно потрясла перед Иркой чашкой с маленьким курганчиком растворимого кофе, безмолвно требуя наполнить ее горячей водой. Получила порцию кипятка, размешала порошковое пойло, но не успела сделать глоток, как подавилась конфетами и закашлялась.

– Когда я ем, я глух и нем! – назидательно сказала Ирка, занося над моими лопатками свою могучую руку с явным намерением огреть меня ладонью по спине.

Я увернулась, поставила на стол горячую чашку, с усилием проглотила клейкую шоколадную массу и сказала подруге:

– Ирка, мы с тобой две идиотки!

– Ну уж нет, мы с тобой одна идиотка и я, – не согласилась Ирка.

Не дождавшись возражений, она полюбопытствовала:

– А почему ты идиотка?

– Потому что примеры на вычитание учат решать еще в первом классе, – непонятно ответила я.

– Ладно, ты права, мы две идиотки, – немного подумав, сказала Ирка. – Не понимаю, при чем здесь примеры на вычитание?

– Сколько, по-твоему, будет тридцать восемь минус двадцать три?

Ирка подняла глаза к потолку, немного пошевелила губами и несколько неуверенно сказала:

– По-моему, пятнадцать. А как по-твоему?

– По-моему, также. – Я запила шоколад горячим кофе и с намеком постучала по ксерокопии свидетельства о рождении Димы. – Получается, что Ада родила сына в пятнадцать лет!

– Ага, вот почему у нее нет комсомольского билета! – обрадовалась Ирка. – Ее просто не приняли в ряды ВЛКСМ! Моральный облик девицы, которая забеременела в четырнадцать лет, никак не соответствовал идеалу коммунистического воспитания!

– Похоже, у Аделаиды было довольно бурное прошлое, – согласилась я. – Может, именно в нем нужно искать разгадку насильственной смерти Ады и Димы?

Ирка, у которой явно случился приступ сообразительности, поспешно выхватила из кучи бумаг на столе ксерокопию Аделаидиного аттестата о среднем образовании.

– Смотри на штамп: она окончила новопетровскую среднюю школу номер десять, – воскликнула подруга. – Давай смотаемся туда, расспросим школьных учителей и выясним, что представляла собой наша мадам Титоренко в юные годы.

– С тех пор прошло больше двадцати лет, – напомнила я.

– Ничего, у бывших педагогов отличная память на проделки и проступки учеников, главное – найти подходящих пенсионеров-долгожителей. – Ирка под столом азартно перебирала ногами, словно собираясь бежать на поиски школьных аксакалов прямо сейчас. – Ты случайно не знаешь, где этот Новопетровск?

– Новопетровский, – поправила я. – Это небольшой приморский поселок в ста двадцати километрах отсюда.

– Всего полтора часа езды! – с энтузиазмом воскликнула Ирка, срываясь с места.

Она добежала до середины просторной кухни, мимоходом глянула в окно и остановилась. Между двумя крыльями тюлевой занавески в темном небе висела кривая улыбка убывающей луны.

– Вот именно, – веско сказала я, проследив направление ее взгляда. – Мы же не отправимся в путь прямо сейчас, среди ночи? Давай дождемся утра. Во-первых, нужно сочинить предлог, под которым мы сможем сбежать на поиски приключений. Во-вторых, надо предупредить Коляна и Моржика, что они остаются за нянек и на хозяйстве. Да и пенсионеры, как правило, по ночам спят, так что разговорчивую старушку-учительницу проще будет найти при свете дня!

На том мы и порешили, после чего допили кофе и разошлись по спальням.

Воскресенье

– Я вызвала сантехника, – громогласно объявила я за завтраком, кое-как прикончив один из сооруженных Иркой гигантских сандвичей.

Подружка умудрилась затолкать в каждую бутербродную булку здоровенный ломоть ветчины, кусок сыра толщиной со спичечный коробок, пригоршню всяческой зелени, по ложке кетчупа и майонеза, после чего разрезанная вдоль булочка решительно не желала закрываться и походила на книжку, между страницами которой в качестве закладки сунули что-то совершенно неподходящее для этой цели. Например, консервную банку.

Есть было вкусно, но очень неудобно. Кусая супербутерброд с одного конца, приходилось бдительно следить за тем, чтобы начинка и соусы не вылезли в этот момент из булочного нутра в каком-нибудь другом месте. Я потерла глаза, которые заболели оттого, что приходилось напряженно скашивать их на затейливо поедаемый сандвич, и повторила:

– Сегодня к нам придет сантехник. Он должен починить унитаз и поставить новые смесители в ванной и на кухне.

Это была почти правда: практикующего частным образом сантехника по объявлению в газете с утра пораньше вызвонила Ирка. Мастер клятвенно пообещал прибыть по указанному адресу к десяти часам. К этому моменту должны были подъехать и мы с Иркой. Я предполагала оставить сантехнику ключи от квартиры и некоторую сумму на покупку всего необходимого оборудования, чтобы мастер успел завершить ремонт к нашему с Иркой возвращению из Новопетровского. Я была уверена, что сумею уговорить кого-нибудь из добрых соседей присмотреть за сантехником. Не сомневалась я и в том, что Колян предпочтет отсидеться в благоустроенном особняке наших друзей с Масянькой, лишь бы не принимать никакого участия в сантехнических трудах.