Я все время следил за плотом семьи Ван. Он хоть и обошел наш, но из поля зрения не исчезал.

Их плот на тот день был плот из плотов, несомненная гордость, он был словно лимузин, случайно попавший в колонну обычных автомобилей.

Но не только гордость. Те, кто стал свидетелем произошедшего на излучине реки, конечно же, понимали, что за полиэтиленовым пологом скрыта некая тайна, а не видевшие неизбежно бросали на него косые взгляды с нарождающимся в душе сомнением. Потому что, как ни глянь, везут на этом плоту не персики.

Теперь я вспоминаю, что когда мимо нашего плота стремительно промчался на полном ходу катер, переданный тетушке для проведения работ по ограничению рождаемости, меня охватило необъяснимое волнение. Это была уже не моторная лодка семидесятых годов местного производства, а белоснежный быстроходный катер обтекаемой формы. Передняя часть рулевой рубки полузакрыта прозрачным плексигласом, управлял этим новым катером по-прежнему тот же Цинь Хэ, только уже весь седой. Позади рубки, держась за поручни, стояла тетушка с моей новой женой Львенком, и ветер раздувал их одежду. Когда я завидел похожие на мячики грудки Львенка, нахлынуло множество разнообразных чувств. Позади них лицом друг к другу на скамейках по бортам сидели четверо мужчин. Наш плотик захлестнуло поднятой их катером волной, а от последующих волн корзины на нем закачались. Думаю, что когда катер пронесся вплотную к моему плотику, Львенок видела меня, но она мне даже не махнула, словно Львенок, с которой мы только что поженились, была совсем другим человеком. В душе зародилось какое-то фантастическое ощущение, будто все произошедшее раньше было словно во сне. Из-за безразличия Львенка я душой быстро перешел на сторону беглецов. Беги, Ван Дань, скорее! Ван Цзяо, правь шустрее!

Тетушкин катер прошел под углом через колонну плотов и быстро направился к дрейфующему в одиночку впереди справа плоту семьи Ван.

Катер не стал обгонять плот, а пошел рядом. Скорость он сбросил, и шума двигателя почти не было слышно. От плота его отделяло метра два-три. Катер продолжал приближаться с явным намерением оттеснить таким образом плот к дамбе. Ван Цзяо орудовал шестом, упираясь в борт катера, вероятно, он рассчитывал таким образом выскользнуть из опасной ситуации, но под силой противодействия плот постепенно выводило на середину реки.

Один из мужчин на катере взялся за шест с железным крюком на конце и с силой потянул за полиэтилен над плотом. Пленка с треском порвалась. Еще несколько движений багром, и все, что было на плоту, предстало перед глазами.

Размахивая шестом, Ван Цзяо старался достать находившихся на катере. Мужчины на катере тоже взялись за шесты и давали ему отпор. В это время Ван Гань и Чэнь Би, сидевшие по краям плота, изо всех сил гребли веслами. Между ними та самая миниатюрная Ван Дань левой рукой держала уткнувшуюся лицом к ней в подмышку Чэнь Эр, а правой придерживала огромный как шар живот. Среди треска ударявшихся друг о друга шестов и рокота волн время от времени слышался ее пронзительный голосок:

– Тетушка, будьте снисходительны, отпустите нас, дайте пожить!

В тот момент, когда плот стал постепенно отходить от катера, Львенок, собравшись с силами, прыгнула на него, но с громким плеском упала в воду. Плавать она не умела и то скрывалась под водой, то показывалась на поверхности.

– На помощь! – вскричала тетушка.

Воспользовавшись случившимся, Чэнь Би и Ван Гань стали грести с еще большей силой, и плот снова вынесло на середину реки.

На спасение Львенка ушло довольно много времени. Мужчина на катере протянул ей шест, подтащил ее к борту, но она ухватилась за его ногу, и он упал в воду. Оказалось, пловец он тоже был неважный. Чтобы спасать тонущих, пришлось попрыгать в воду всем, кто был на катере. Рулевой Цинь Хэ, похоже, тоже здорово подрастерялся. Рассерженная тетушка топала ногами и ругалась на чем свет стоит. С других плотов и лодок на помощь никто не пришел. Но ведь Львенок, в конце концов, моя жена, и я изо всех сил принялся орудовать шестом, стараясь подогнать плот к ней, но мне наперерез выскочил другой плот и чуть не перевернул мой. Видя, что голова Львенка показывается из воды все реже, я без дальнейших колебаний плюнул на плот и персики, нырнул в стремительный поток и устремился на выручку жене.

Когда Львенок прыгнула в воду, в душе у меня нарисовался большой знак вопроса. Потом, рассказывая о своем героическом поступке, она сказала, что учуяла запах крови, у таких рожениц он особенно чистый. И в то же время заметила кровь у Ван Дань на ноге. Она нарочно прыгнула в воду – конечно, этому поступку можно найти и другое объяснение: рискуя утонуть, она таким образом тянула время, по ее словам, обращалась с молитвой к божеству реки. Ван Дань, не теряй время, рожай поскорее. Стоит ребенку выйти «из котла», как он становится гражданином Китайской Народной Республики и подпадает под охрану государства: дети – цветы отчизны, дети – будущее нашей страны. «Конечно, – призналась она, – здесь есть некоторое умничание, и это не ускользнет от тетушки. Ведь стоит мне задрать хвост, как она уже знает, какой у меня будет кал».

Когда мы вытащили Львенка и другого работника бригады по ограничению рождаемости на борт катера, плот семьи Ван уже удалился по меньшей мере на три ли. К тому же у катера заглох двигатель, и Цинь Хэ в поте лица пытался его запустить. Тетушка метала громы и молнии, Львенок и тот, другой, работник растянулись на палубе лицом к борту, и их тошнило водой.

Потопав ногами, тетушка вдруг стихла, и на лице у нее появилась какая-то печальная усмешка. Пробившийся среди туч солнечный луч осветил ее лицо, а также катящиеся на реке волны, из-за чего она стала походить на героя в конце пути. Она уселась на борт и тихо сказала Цинь Хэ:

– Не придуривайся, не надо.

Цинь Хэ на миг замер, и двигатель сразу завелся. Словно выпущенная из лука стрела, катер помчался прямо к плоту семьи Ван.

Я похлопывал Львенка по спине, украдкой поглядывая на тетушку, которая то опускала брови, то улыбалась во весь рот. О чем она, интересно, думала? Я вдруг вспомнил, что ей уже сорок семь, молодость давно прошла, теперь она шагает дорогой средних лет, но она немало пережила на своем веку, и на лице уже появилось скорбное старческое выражение. Я вспомнил, как матушка при жизни не однажды говорила: мол, для чего появляются на свет женщины? А появляются они в конечном счете для того, чтобы рожать детей. В этом статус женщины, ее достоинство, ее счастье и гордость. Если женщина не рожает, это большое горе, если она не рожала, ее нельзя считать полноценной женщиной, к тому же, если женщина не рожала, у нее и душа черствеет, и стареет она невероятно быстро. Говорила матушка, имея в виду тетушку, но никогда не говорила этого ей в лицо. Тетушка постарела, неужели это на самом деле связано с тем, что у нее нет детей? Ей уже сорок семь, даже если срочно выйти замуж, сможет ли она родить, да и где тот человек, который может стать ее мужем?

Тетушкин катер быстро нагнал плот семьи Ван. Приблизившись, Цинь Хэ сбавил ход и осторожно привалился к нему.

В задней части плота стоял Ван Цзяо с шестом в руках, сердито сверкая глазами, готовый сражаться не на жизнь, а на смерть.