– Я маленьких детей не ем, – ответила Львенок. – Моя специальность – маленьких детей защищать.

Отец принес в плетеной шляпе кучку подгнивших с одной стороны персиков и принялся, вздыхая, соскабливать гниль ржавым ножом.

– Кто хочет, пусть и ест, – предложил я.

– Но это же деньги! – вздохнул отец. – Никакого нынче внимания к старикам.

– Отец. – Львенок впервые назвала его так, получилось у нее неловко и слышать тоже было неловко. – Власти не могут не заниматься этим, наверняка активно думают, как быть.

– У властей одно ограничение рождаемости на уме, будут они о других делах беспокоиться! – не без недовольства буркнул отец.

Как раз в это время ожил громкоговоритель на деревенском парткоме. Боясь не расслышать, отец торопливо выбежал во двор и стал прислушиваться.

По громкоговорителю объявили, что коммуна связалась с рынками в Циндао и Яньтае, они уже выслали колонну грузовиков, которая собралась в пятнадцати ли отсюда, у переправы Уцзяцяо, там и будет происходить скупка персиков дунбэйского Гаоми. Коммуна обращалась с призывом к народу по воде и посуху доставлять персики к Уцзяцяо. Хотя цена будет вполовину меньше по сравнению с прошлым годом, это все же лучше, чем оставлять урожай гнить.

После окончания трансляции деревня забурлила. Было понятно, что забурлила не только наша деревня, но и все деревни Гаоми.

Река у нас здесь хоть и большая, лодок было немного, когда-то в каждой производственной бригаде было несколько посудин, но после закрепления производственных заданий за отдельными крестьянскими дворами все они куда-то подевались.

В народных массах таятся неисчерпаемые творческие силы, и это чистая правда. Отец побежал в пристройку, снял с поперечной балки четыре тыквы-горлянки, потом принес во двор четыре бревна и связал их веревкой в плот. Я скинул верхнюю одежду и, оставшись в трусах и майке, помогал отцу. Львенок закрывала меня зонтом от дождя. Дочка со своим зонтиком бегала по двору туда-сюда. Я дал знак Львенку, чтобы она закрывала от дождя отца, но тот сказал, мол, не надо. Он накинул на плечи кусок полиэтилена, оставшись с непокрытой головой, по лицу у него текли капли дождя и капли пота. Такие старые крестьяне, как мой отец, во время работы сосредоточивались на ней целиком, действовали размеренно и энергично, не делая лишних движений. Вскоре плот был готов.

Когда мы принесли его на дамбу, там уже царило необычайное оживление. Вдруг нашлись и пропавшие лодки. Одновременно с лодками на воду спускали и несколько десятков плотов с привязанными где тыквами-горлянками, где камерами от колес, были и куски белого пенопласта. Не знаю, из какого дома притащили даже большое деревянное корыто. Лодки и плоты крепили чалками за ивы на дамбе. Из каждого проулка спешили люди с корзинами персиков.

Те, у кого в хозяйстве были мулы и ослы, уже навьючили им на спины полные корзины, и несколько десятков животных выстроились на дамбе.

Там же, на дамбе, стоял, покрикивая, перебравшийся через реку вплавь ганьбу из коммуны, в дождевике, с закатанными штанинами и сандалиями в руке.

Рядом с плотиком нашей семьи я увидел плот – просто произведение искусства. Четыре толстых еловых бревна связаны в форме иероглифа «колодец» веревкой из воловьей кожи. Зазоры закрыты круглыми, толщиной с ручку серпа, балясинами, под плотом привязаны четыре надутых красных камеры от колес. Хотя на плот было уже погружено более десятка корзин, он сидел в воде не очень глубоко, видимо, плавучесть камер была довольно высокой. С четырех углов корзин и в их середине стояли еще и пять столбиков, с натянутой на них голубой полиэтиленовой пленкой: можно и от солнца прятаться и, конечно, от дождя. Такой плот даже за полдня не соорудить.

Ван Цзяо в накидке из тростника, в широкополой конической шляпе сидел на корточках в передней части плота, как рыболов с удочкой.

Мы на наш плотик погрузили всего шесть корзин, и он сидел в воде уже довольно глубоко. Отец настаивал на том, чтобы добавить еще пару.

– Погрузить еще пару можно, – сказал я, – но я буду править один.

Возможно, отец думал о том, что это второй день после нашей со Львенком свадьбы, и хотел идти сам, но я сказал:

– Отец, не спорьте, гляньте, сколько народу на дамбе, как вы в вашем возрасте будете управляться с этим плотом на реке?

– Ты уж тогда поосторожнее, – сказал отец.

– Не беспокойся, – сказал я, – чего-то я, может, не умею, а как сплавляться по реке знаю.

– Коли случится сильный ветер и волна, вали все эти персики в воду, – наказал отец.

– Не волнуйся.

Я помахал Львенку, она стояла на дамбе, держа за руку дочку.

Львенок тоже помахала мне в ответ.

Отец отвязал от дерева чалку и бросил мне.

Я принял чалку, подтянул ее, взял шест, оттолкнулся от дамбы, и тяжело нагруженный плот медленно двинулся вперед.

– Смотри, осторожнее!

– Да, конечно!

Управляя плотом, я потихоньку продвигался вперед рядом с дамбой.

Параллельно по берегу двигались мулы и ослы. Они тяжело ступали под грузом навьюченных корзин. Некоторые знающие хозяева подвесили на шеи животных колокольчики, и от них на каждом шагу раздавался звон. По берегу за животными шли старики и дети, но, дойдя до околицы, они остановились.

За деревней река делала крутой поворот. Лодки и плоты здесь попадали в быстрину. Все время шедший передо мной плот Ван Цзяо не последовал по течению, а повернул в спокойную заводь на изгибе реки. В этом месте дамба густо поросла кустарником, где на ветвях распевало множество цикад. С этого момента при взгляде на роскошный плот Ван Цзяо у меня зародилось предчувствие, что что-то должно случиться. И действительно, Ван Цзяо стал спихивать корзины в воду, и оказалось, что в них никакие не персики. Он завел плот в кусты, и я увидел, как на него забираются дылда Чэнь Би и поддерживающая большой живот Ван Дань. За ними на плот вскочил Ван Гань, прижав к себе Чэнь Эр.

Они тотчас опустили пленку, закрывающую плот сверху, и получилось нечто вроде полога. Ван Цзяо с шестом в руках будто вспомнил ту удаль, с какой он стоял когда-то, пощелкивая бичом, на стремительно несущейся повозке, внушительный, как и в прежние времена. По его стройной фигуре было видно, что то, какой он, по рассказам тетушки, ходил согбенный, было чистой показухой. Да и про «разрыв отношений между отцом и сыном» тоже, видать, было сказано сгоряча, настал решительный час, и на поле битвы стали нужны и отцы, и дети. Но что ни говори, в глубине души я все же желал им счастья, надеясь, что им удастся вместе с Ван Дань скрыться туда, куда они задумали. И конечно, вспомнив, сколько сил потратила на это дело тетушка, я ощутил и некоторую досаду.

Плот Ван Цзяо с его большей плавучестью стал полегче после перезагрузки и очень быстро опередил наш.

По обеим берегам деревенские спускали на воду плоты и лодки. Когда мы подплыли к деревушке Дунфэнцунь, где когда-то тетушке разбили в кровь голову, посреди реки собрались сотни плотов и десятки лодок, которые длинным извивающимся драконом спускались по течению.