– А давай!

Я улыбнулся.

– Классно. Значит, у меня есть новый друг – и спутница для благотворительного вечера. – Я убрал руку и взялся за вилку. – А теперь ешь своего сибаса, пока не остыл, и поехали в гостиницу, чтобы я мог разукрасить твою шею.

* * *

– Как ваши дела? – осведомилась доктор Хэлперн, положив свой блокнот на колени, а руки на блокнот.

– Прекрасно.

– Хорошо спали?

Я недоуменно нахмурился.

– Как обычно, а что?

– У вас несколько изнуренный вид.

Я даже не попытался спрятать широкую улыбку.

– Поздно лег. Но не волнуйтесь, к моему деду вам бежать не придется – я не пил и не безумствовал.

Впрочем, это как посмотреть. Моя семья единогласно решила бы, что провести целую ночь с Софией Стерлинг – верх безумия.

– Понимаю. Значит, вы с кем-то встречаетесь?

Я не решался говорить с доктором Хэлперн о Софии, хотя докторша и клялась – за исключением моего общего эмоционального состояния, ничего в ее отчет не попадет. Врачебная конфиденциальность – сущий пустяк, когда у тебя неограниченные ресурсы, как у моего деда… Однако мне хотелось кое-что обсудить.

– Да, встречаюсь.

– Расскажите мне о ней.

Я подумал, как описать Софию.

– Она красивая, умная, сильная и правильная. Не для меня такая ягодка росла, короче.

– Вы считаете, она слишком хороша для вас?

– Не думаю, а знаю. Она, несомненно, слишком хороша для меня.

– Что заставляет вас так думать?

Я пожал плечами.

– Это правда.

– Давайте вернемся к вашему описанию. Вы сказали, она умна. Вы считаете себя ниже ее по умственным способностям?

– Нет, мы примерно наравне.

– Далее, вы сказали, что она красива. Вы считаете себя непривлекательным?

Я знал, что это не так, и дело тут было не в этом.

– Я сэкономлю вам время, док. Неравенство в нашей правильности.

– Потому что вы склонны к адюльтеру, а она нет?

Пока я в постели с Софией, шальная мысль об измене боялась ко мне даже приближаться.

– Нет, к сексу это отношения не имеет.

– Значит, она не сможет на вас положиться, если дело не касается физических сношений?

Я печально, тяжело вздохнул.

– У меня недлинный список людей, которые считают, что на меня можно положиться. К тому же… Скажем так, наши отношения начались не вполне честно.

Доктор Хэлперн взяла блокнот и что-то записала.

– Как вам кажется, кого вы подвели в своей жизни?

Я фыркнул.

– Легче сказать, кого я не подвел!

Помолчав, она кивнула.

– Предположим, что все, что вы сказали, правда, хотя я уверена в обратном. Почему эта женщина не может стать первой, кто узнает нового Вестона Локвуда?

– Потому что люди не меняются.

Доктор Хэлперн скептически поджала губы.

– Тогда моя работа была бы бесполезной, не правда ли?

Я промолчал.

Доктор Хэлперн рассмеялась.

– Вы хорошо воспитаны и не озвучили свое мнение, за что я вам признательна, но у вас на лице все написано. Есть очень немного вещей, о которых я стану спорить с пациентом, и способность измениться – одна из них. Мы все можем меняться, Вестон. Пусть не в ДНК, но наше отношение к людям мы в состоянии модифицировать. Это не всегда легко, но первый шаг – осознание. Надо признать, что пора меняться, и захотеть, чтобы все стало по-другому. Правы вы насчет себя или ошибаетесь – это почти несущественно. Важно, чтобы вы верили, что это правда, и чтобы у вас появилось желание измениться.

– Не обижайтесь, док, но это какая-то психология для бедных. Если меняться так просто, почему этого никто не делает? Тюрьмы переполнены рецидивистами, а ведь большинство парней, которые грабят магазины, не выходят из тюрьмы с желанием побыстрее загреметь туда снова.

– Тут я с вами соглашусь. Отбывшим тюремный срок приходится нелегко – у них чаще всего нет денег, а жизнь, которую они знали до тюрьмы, не стояла на месте. Я не говорю, что меняться легко, но если вы готовы взяться за любую работу со скромной оплатой, то у вас хватит на пропитание и крышу над головой. Проблема в том, что труднее работать сорок часов в неделю, моя пол или посуду, чем навести пистолет на продавца и забрать несколько тысяч из кассы. Поэтому человек должен очень захотеть жить честно. – Доктор Хэлперн покачала головой. – Мы отклоняемся от темы, но принцип все равно один и тот же. В вашей жизни будут возникать ситуации, когда вам захочется свернуть с пути, и порой устоять перед соблазном будет чего-то вам стоить. Все дело в том, насколько вы этого хотите и чем готовы ради этого пожертвовать.

В ее изложении все представало элементарно простым, но я же не сознательно в прошлом запарывал важнейшие вещи! Я до самой развязки не сознавал, к чему дело клонится, пока с размаху не приземлялся на задницу.

– Я не всегда предугадывал последствия своего выбора, пока мне не прилетало ими по башке.

Доктор Хэлперн кивнула.

– Это можно понять. Но есть определенные вещи, которые вы можете начать практиковать, чтобы двигаться в правильном направлении.

– Например?

– Для начала выражайте свои чувства. Хорошо вам или плохо, постарайтесь быть откровенным. Не лгите и не умалчивайте, что у вас на уме, хотя, простите за каламбур, это легче сказать, чем сделать. Например, ваша знакомая знает о ваших чувствах?

Я покачал головой.

– Я пока и сам не разобрался в своих чувствах к ней.

Доктор Хэлперн улыбнулась.

– Вы уверены? Очень часто нам кажется, что в душе царит сумбур, но на самом деле в нас говорит страх перед тем, что мы чувствуем.

Черт… Я провел рукой по волосам. Она права. Я влюблялся в Софию, и не то чтобы медленно и постепенно – я летел в любовь кубарем, стремительно и неудержимо, и это пугало меня до мокрых штанов. Несколько минут до меня доходило очевидное. Голова гудела, угрожая лопнуть, во рту стало сухо, как в Сахаре. Покосившись на Хэлперн, я увидел, что она наблюдает за эффектом от своих слов.

– Может, вы и не простая шарлатанка, в конце концов, – нехотя признал я.

Она засмеялась.

– По-моему, сегодня наша сессия прошла плодотворно. Я не стану глубже зондировать чувства, которые вы испытываете к вашей новой знакомой, но искренняя привязанность – это улица с двусторонним движением, и она начинается с честности. Теперь, когда вы разобрались, что у вас на сердце, возможно, пришло время поделиться этим с похитительницей вашего сердца.