– Да что ты так напряглась? При твоих то миллионах? — возмутился он. — Хочешь держать меня подальше от своих денежек? Контролировать каждый мой шаг? Для тебя пять лимонов — сущая мелочь! — Финн даже не потрудился соблюсти приличия. Он уверенно требует денег, и куда только делись его нежность и забота?! Это уже не тот Финн, которого она полюбила, это другой человек, который все больше ее изумляет. Сейчас перед ней был новый Финн во всей красе, по локоть запустивший руку в ее кошелек. Это было что то новенькое.

– Ты представляешь, Финн, какие это большие деньги? — спросила она. Похоже, он утратил ощущение реальности.

– Ну хорошо, пусть будет четыре. Ты же не можешь своему будущему мужу выдавать порциями деньги на карманные расходы!

– Пожалуй. Но давать тебе миллионы, чтобы ты бросал их на ветер, тоже не собираюсь, а то я сама быстро окажусь на мели. Уж лучше я буду оплачивать твои счета — что, собственно, я и делаю, а на мелкие расходы могу держать для тебя несколько тысяч наличными. — Она не собиралась ради сохранения отношений покупать расположение Финна. Но и позволять кому бы то ни было делать из себя дуру она не желала. После развода она прекрасно научилась управляться с деньгами.

– Иными словами, ты собираешься держать меня на коротком поводке! — вспылил Финн и чуть не врезался в грузовик на повороте. Он вел машину так рискованно, что Хоуп даже испугалась. Дорога была мокрая, темнело, а Финн гнал во весь опор.

– Поверить не могу: ты вот так легко просишь положить пять миллионов на твое имя, будто речь идет о пяти сотнях! — сказала твердо Хоуп.

– Я же сказал, хватит и четырех! — прорычал он.

– Финн, я понимаю, у тебя денежные затруднения, но этого я не сделаю. А если мы поженимся, то составим брачный контракт. — Она уже попросила своего нью-йоркского адвоката подготовить такой документ, что и было исполнено. В контракте фиксировалось, что каждый остается при своем добрачном имуществе. По очевидным причинам Хоуп не хотела объединять финансы. Ей эти деньги достались от Пола, и она будет распоряжаться ими разумно.

– Вот уж не думал, что ты такая скупердяйка! — отрезал Финн, с трудом вписываясь в поворот. Было несправедливо и оскорбительно получить от него такую оплеуху после того, как она фактически купила ему особняк. Ее щедрость оказалась забыта. А Хоуп всего лишь разумно вела себя — тем более, что теперь она знала за ним особый талант не говорить правду. У нее в планах не было доверять Финну свое наследство. А пять миллионов — это ни много ни мало десять процентов от того, что ей досталось от Пола после двадцати лет супружества. Она не считала себя вправе делиться ими с Финном.

Остаток пути прошел в ледяном молчании, и, когда Финн резко остановил машину, Хоуп вышла и молча прошла в дом. Не передать, как сильно расстроила ее его просьба, а он был не меньше разочарован ее отказом. Финн, войдя, прямиком направился в буфетную и налил себе виски. Когда спустя полчаса он поднялся в спальню, Хоуп поняла, что Финн успел приложиться к бутылке не один раз.

– А что, по твоему, было бы разумной суммой? — продолжил начатый разговор Финн, опускаясь в кресло. Хоуп подняла на него глаза. Час от часу не легче! То срочно подавай ему ребенка, потом обвал лжи, а теперь ему потребовались ее деньги. Финн менялся на глазах, превращаясь в другого человека. Хоуп вспомнился прежний Финн, вспомнилось, как он был к ней внимателен и нежен. На ум пришло определение, которое дал ему старший брат Пол, назвав Финна социопатом. Может, это так и есть, подумала Хоуп. Она уже не в первый раз вспоминала статью по клинической психологии, прочитанную когда то в серьезном журнале. В ней шла речь о специфических отклонениях в психике, когда один и тот же человек может быть то любящим, то агрессивным, доводя свою жертву до такого состояния, что она уже не может отличить черное от белого, правду от лжи. Хоуп была близка к такому состоянию. Голова у нее шла кругом, Финн словно завораживал ее своими россказнями. Но маска все больше сползает с его лица, и человек, который предстает взору Хоуп, пугает ее. А существует ли вообще прежний Финн или это была лишь личина?

– Финн, никаких денег я тебе не дам, — стараясь говорить твердо, сказала она.

– Воображаешь, что легко отделаешься, да? — зло произнес Финн, наливая себе в стакан виски из бутылки, которую он принес с собой. — Сидишь на своих миллионах, свалившихся от бывшего мужа, а я должен выпрашивать подачки? — Чем дальше, тем больше Финн удивлял и пугал Хоуп. Почему он так откровенно груб, на что он вообще рассчитывает, позволяя себе так говорить с ней?! В любом случае покупать себе мужчину Хоуп не станет, это не в ее правилах. Хоуп вспомнила, как Финн жаловался, что много тратит на обучение Майкла, и заподозрила, что эти расходы вообще несет не он, а бывшие тесть с тещей, от папаши же сын вряд ли видел какую нибудь помощь.

– Отчего это я отделываюсь? Но под твою дудку я плясать не намерена и содержать тебя не собираюсь. Я считаю твою просьбу несерьезной, если не сказать хуже, и не стану ее выполнять.

– Похоже, тебе нужен бессловесный послушный слуга, а не муж. Если собираешься и дальше сидеть на своих миллионах, а мне выделять жалкие крохи — может, Уинфрид тебе подойдет в качестве мужа больше?

– Хватит, Финн! Я ложусь спать, — резко оборвала его Хоуп, — и не намерена больше обсуждать эту тему.

– Ты что же, и впрямь думала выйти замуж и ничем не поделиться со мной? И что это будет за союз?

– Союз, основанный на любви, а не на деньгах! И на честности, а не на обмане. Я не собираюсь с тобой торговаться и не позволю диктовать мне условия. Это отвратительно, Финн!

– Мне тоже кажется отвратительным, что ты сидишь на деньгах и не желаешь расстаться с малой толикой. Если хочешь знать мое мнение — ты просто махровая эгоистка! — Он еще никогда не говорил ей такого, и Хоуп еле сдерживала себя. Скандалить с ним, стыдить его было бессмысленно. Он был разгорячен спиртным, зол и агрессивен. А ведь Марк предупреждал ее, что от Финна можно ждать самых непредсказуемых действий.

Хоуп больше не вымолвила ни слова и легла в кровать. Финн, пошатываясь, вышел из комнаты. В эту ночь он в спальню не поднялся. А Хоуп долго лежала без сна, мучительно пытаясь понять, что происходит и во что на ее глазах превращается Финн. Отношения с ужасающей скоростью рассыпались. Хоуп забылась сном только под утро.

С того дня, как Финн заговорил с ней о собственном счете, все покатилось под гору. Отношения были крайне напряжены, ссоры стали обычным делом, Финн пил все больше и больше, а разговор всегда шел об одном и том же. Он требовал от нее четыре или пять миллионов долларов — естественно, наличными. А теперь стал замахиваться и на большее — хотел такую же сумму «вторым траншем» — после свадьбы. И еще он посоветовал ей показаться врачу, но на этот раз Хоуп наотрез отказалась.

Единственным, что пока удерживало ее в этом доме, оставались воспоминания о его былой любви. Временами казалось, что у Финна произошло временное помешательство или все это кошмарный сон, и Хоуп все ждала, что он вот-вот опомнится и снова станет собой. Но этого не происходило. Финн делался все невыносимее, а она все меньше тешила себя надеждой вновь увидеть человека, в которого когда то влюбилась. Бывали дни, когда Хоуп уже начинала сомневаться, что он вообще существовал в реальной жизни, тот мужчина, которого она знала и любила одиннадцать месяцев. К концу ноября она уже почти перестала в это верить. Может быть, то была маска, которую Финн надел, чтобы обольстить ее и втянуть в близкие отношения, а его подлинное лицо проявилось только теперь. У нее словно выбили из под ног почву, и она держалась из последних сил, не представляя, что же ей делать. Так продолжалось уже не первый месяц.