Далее врач поведал, что в соседнем местечке, находившемся рядом со станцией фуникулера, жители рассказали ему самые невероятные истории. Из их слов следовало, что совсем недавно из отеля был выслан весь гражданский персонал, а номера были переоборудованы таким образом, чтобы разместить в них примерно двести солдат. Несколько раз в долину якобы приезжали и высокопоставленные офицеры. Со слов штабс-врача, нашлись даже люди, которые утверждали, что наверху под стражей содержится сам Муссолини.

— Но это просто, наверное, обыкновенный слух, которому не стоит доверять, — заметил военврач.

Я, конечно, не стал его в этом разубеждать.

Рим снова в немецких руках. — Время поджимает. — Угроза выдачи. — Окончательный план операции. — Муссолини в Африке? — Жребий брошен. — 12 сентября 1943 года, время «Ч». — Последние приготовления. — Помощник поневоле. — Последний приказ. — В грузовом планере. — Запрещенная резкая посадка. — «Руки вверх!» — 18: 150. — Там дуче! — «Отойдите от окна!» — Двое у цели. — Грузовой планер разбился. — «Победителю!» — «Меня послал сам фюрер!» — Единственная возможность. — Втроем на «Аисте»[138]. — Не на жизнь, а на смерть. — Пилот справится. — Семья тоже спасена. — Посадка в Риме

Наступило 10 сентября 1943 года. Обстановка настолько накалилась, что за прошедшие двое суток мы даже спали не раздеваясь. И хотя нашему генералу тоже приходилось несладко, я вынужден был напроситься к нему на очень серьезный разговор.

Однако первоначально мы с моим начальником штаба обсудили все возможные варианты проведения операции, ведь нам обоим было ясно, что медлить больше нельзя — с каждым днем, можно даже сказать, с каждой минутой опасность перевода дуче в другое место увеличивалась. Возрастала также вероятность выдачи его союзникам. Последнее предположение скоро переросло в уверенность, так как стало известно, что одним из условий перемирия было требование о выдаче Муссолини, выдвинутое Эйзенхауэром Бадольо.

Наземная операция нам казалась обреченной на провал — атака по крутым горным склонам неизбежно привела бы к чрезвычайно большим потерям, а кроме того, была бы сразу обнаружена, и карабинеры могли вполне успеть либо спрятать дуче, либо увезти его в другое место. Чтобы воспрепятствовать этому, весь массив пришлось бы оцепить хорошо обученными горными стрелками, для чего потребовалось бы не меньше дивизии. Поэтому такую операцию мы исключили.

Нашим главным козырем должна была стать абсолютная внезапность, поскольку мы опасались, что охрана могла получить приказ при возникновении опасности побега расстрелять своего высокопоставленного пленника. Позднее такое наше предположение полностью подтвердилось, и дуче от неминуемой смерти спасло только наше молниеносное вторжение.

Таким образом, у нас оставалось только два способа — либо выброска парашютистов, либо приземление транспортных планеров с десантом рядом с отелем.

После долгого анализа всех за и против генерал Штудент выбрал второй вариант, ведь в разреженной атмосфере на этой высоте для предотвращения слишком быстрого снижения парашютистов потребовались бы особые парашюты, а мы такими не располагали. К тому же существовало опасение, что на такой изрезанной трещинами местности десантники-парашютисты приземлятся со слишком большим рассеиванием, что исключит возможность проведения быстрой атаки в едином строю. Таким образом, оставался только вариант с использованием грузовых планеров. Причем ответственность за принятие такого решения ложилась на сведущих в подобных вопросах офицеров штаба воздушно-десантного корпуса и генерала Штудента.

Однако оставался невыясненным очень важный вопрос — наличие походящего участка. Его я и хотел прояснить при помощи сделанных нами фотографий. Однако когда после обеда 8 сентября 1943 года мы решили проявить и размножить наши аэрофотоснимки, то выяснилось, что в результате последней бомбардировки огромная фотолаборатория во Фраскати полностью разрушена. Пришлось поручить одному моему офицеру быстро решить возникшую проблему в другом месте. Он смог найти на ближайшем полевом аэродроме вспомогательную лабораторию и сделать несколько отпечатков. К сожалению, изготовить в ней привычные крупноформатные стереоизображения, на которых можно было получить действительно ясную и объемную картину условий местности, не удалось, и нам пришлось довольствоваться простыми фотографиями примерно четырнадцать на четырнадцать сантиметров.

Но и на них я хорошо разглядел треугольную лужайку, которая привлекла мое внимание еще во время нашего полета над отелем. Отталкиваясь от этого луга как будущей площадки для приземления, мы и построили весь наш план операции, и я подготовил соответствующие приказы каждой отдельно взятой группе.

Для обеспечения тыла и отхода после выполнения самой операции генерал Штудент предложил задействовать парашютно-десантный батальон, который под прикрытием ночи должен был окольными путями пробраться в долину и ко времени «Ч» захватить станцию подвесной канатной дороги.

Разговор с генералом Штудентом дал желаемые результаты. Конечно, определенные сомнения еще имелись, но мы понимали, что у нас оставалась, пожалуй, действительно единственная возможность выполнения поставленной задачи. Поэтому, чтобы определиться до конца, в качестве экспертов по вопросам проведения воздушно-десантных операций были привлечены начальник штаба и начальник оперативного отдела штаба воздушно-десантного корпуса.

Первоначально оба они высказались категорически против предложенного плана, ссылаясь на то, что высадка воздушного десанта с такой высоты без заранее подготовленной площадки для приземления еще никогда не осуществлялась. Кроме того, эти господа заявили, что с технической точки зрения выполнение подобной операции вообще вряд ли возможно. Они утверждали, что такой способ десантирования приведет к потере минимум восьмидесяти процентов задействованного личного состава, а оставшаяся часть десанта окажется настолько слабой, что рассчитывать на какой-либо успех не приходится.

На это я заявил, что хорошо понимаю подобные опасения, но все новое рано или поздно пробивает себе дорогу. Тем более что при осторожной скользящей посадке на разведанном нами плоском лугу, лежащем под небольшим наклоном, больших потерь наверняка можно избежать. К тому же наибольшая скорость снижения и посадки планера поддается регулированию с тем, что позволит поддерживать эту скорость в разумных пределах.

— Если у вас, уважаемые господа, есть лучшие предложения, то мне доставит большое удовольствие последовать вашему совету, — заявил я.

Основательно поразмыслив, генерал Штудент одобрил наше предложение и тотчас же отдал соответствующие распоряжения:

— Немедленно перебросить в Рим из Южной Франции двенадцать планеров. В качестве дня «X» я определяю 12 сентября. Операция начнется в шесть часов утра. К данному времени машины должны приземлиться на плато, а станция подвесной канатной дороги взята под контроль нашим батальоном. В эти ранние утренние часы наиболее опасные воздушные потоки, вызываемые большими перепадами температур и наблюдаемые во всех горных районах Италии, являются самыми слабыми. Я сам лично проинструктирую пилотов и прикажу им осуществить осторожную скользящую посадку. Я согласен с гауптманом Скорцени в том, что осуществление операции возможно только таким образом!