В последнее время мне частенько встречается синий «фиат-пунто».

Возможно, это просто совпадение, но поскольку поток звонков и эсэмэсок от Андреа не прекращается, у меня закралось подозрение, что без него не обошлось.

Кажется, все в порядке, но тут консьерж за моей спиной во все горло затягивает: «В НЕГО ВЛЮБИЛАСЯ ТЫ ЗРЯ-А-А-А!» Еще немного – и меня хватит инфаркт; не оборачиваясь, выбегаю из подъезда на улицу.

Иду в студию к Паоло, в последнее время я часто у него бываю – времени свободного навалом.

Сложно смириться с мыслью, что я больше не работаю у Андреа, откровенно говоря, я даже еще не написала заявление об уходе, просто взяла две недели отпуска. Знаю, что это называется сидеть между двух стульев и что доктор Фолли не одобрил бы, но нужно как-то преодолеть разочарование.

По опыту знаю, что куда более сложные ситуации со временем теряют трагический ореол. Вероятно, это происходит потому, что из памяти стираются наиболее унизительные подробности.

Теперь сцена в офисе мне представляется иначе: перед глазами встает Андреа, та девушка, стоя перед ним на коленях, пришивает к его брюкам пуговицу. Я так и слышу, как Андреа говорит: «Интересно, что скажут, если увидят нас в таком виде… Ой, Кьяра, это совсем не то, что ты думаешь!»

В студии у Паоло сидит Катерина. Паоло старается вести себя, как подобает внимательному жениху, но выражение его лица идет вразрез с благими намерениями, и результат, как говорится, «не синхронизирован». Так что в итоге именно Катерина передвигает тяжелое оборудование, регулирует кондиционеры и напоминает Паоло, что он должен выпить свои таблетки.

Спрашиваю, кого мы ждем, он отвечает, что это сюрприз. Расставляю пузырьки и баночки, мое воображение рисует, что вот-вот сюда войдет Эштон Катчер, и в этот момент на пороге появляется Барбара.

Вся жизнь проносится у меня перед глазами. Над верхней губой выступают капельки пота и выдают тот слепой ужас, который я ощущаю каждой клеточкой своего тела.

Улыбка у Барбары ледяная, я бы даже сказала дьявольская, и странные огоньки в глазах.

– Привет, – лепечу я, – какими судьбами?

– Нужны фотографии, мой агент попросил принести новые, для рекламы, – говорит она со смешанным чувством удовлетворения и презрения, глядя мне прямо в глаза, отчего поджилки у меня трясутся.

Прямо дон Корлеоне, готовый поцеловать оступившегося юнца.

– Хорошо, – отвечаю с минимальным воодушевлением, предусмотренным в подобных ситуациях.

Паоло рассыпается в витиеватых комплиментах, будто к нему пожаловала Наоми Кэмпбелл. Барбара обрывает его, садится в кресло, закрывает глаза и зловеще шепчет:

– Ну давай, посмотрим, на что ты способна.

Руки у меня дрожат, и так сильно, что она, пожалуй, может подать против меня иск за размазанный контур губ.

Начинаю наносить тонкой губкой тональный крем, глаза у Барбары закрыты, но ненависть из нее так и хлещет.

– Думаешь, ты тут самая хитрая, да? – спрашивает Барбара, внезапно открыв глаза.

– Нет… – От неожиданности я отступаю назад.

– Строишь из себя Белоснежку и думаешь, что тебе все можно, да?

– Я? Белоснежку? – растерянно переспрашиваю, стараясь ни в коем случае не проявлять иронию или сарказм и не провоцировать ее.

– Ты, со своей напускной скромностью, всегда, даже в детстве, добивалась своего. Но я-то думала, ты не будешь обманывать подруг, особенно тех, кто помог тебе стать человеком, преодолеть комплекс неполноценности и хроническую неуверенность в себе.

– Но…

– Не перебивай, когда я говорю! – холодно обрывает Барбара. – Оказалось, я пригрела на груди змею! А я-то старалась быть рядом с тобой, ведь у тебя никогда не было ни друзей, ни подруг. Но теперь-то понятно – ты всегда мне завидовала, всегда хотела быть мною, ты, со своими огромными сиськами, с этой нелепой прической. Сначала я не верила, но теперь мне все ясно: это ты растрезвонила вокруг, что я подправила себе скулы и купила диплом, кто же еще? Я была слепа, потому что доверяла тебе, но теперь-то я вижу, какая ты коварная!

Стою и не могу пошевелиться – так меня потряс этот абсурд.

– Барбара, ты не всерьез все это говоришь, правда?

– Не всерьез?! Ты всегда хотела того, чего была лишена: заботливый отец, деньги, красота, маленькая грудь, друзья, поклонники, карьера. Ты всегда старалась мне подражать. Скажу правду, ты вызывала у меня приливы нежности – всегда одна, всегда такая растерянная, я брала тебя с собой, чтобы ты немного развеялась. Ты вечная неудачница, природа и так тебя обделила. А ты сосала мою кровь и все это время плела за моей спиной интриги, пока окончательно не добила меня.

– Барбара, ты вообще понимаешь, что говоришь? Твои обвинения полная нелепость, но, кроме того, они достаточно серьезны.

– Я разоблачила тебя, Кьяра, но теперь хочу, чтобы ты заплатила за все сполна. Ты не могла пережить, что Риккардо влюблен в меня, и стала рассказывать ему всякий бред, лишь бы он меня бросил. Тебе это удалось! Ну так наслаждайся этой ничтожной победой, потому что это последнее, что ты от меня получишь, дарю. А теперь заканчивай свое дело, да поживее, у меня много работы.

– Нет, Барбара, успокойся, прекрати. Ты прекрасно знаешь, что это не так, мы всегда с тобой дружили, у меня и в мыслях не было тебя обидеть. У Риккардо своя голова на плечах, он сам выбирает. Откуда мне знать, может, ты для него слишком хороша, об этом ты не подумала?

– Естественно, слишком хороша, но, если бы ты не приложила руку, он бы от меня так просто не отделался.

Входит Паоло, посмотреть, как у нас идут дела.

– Давай, Кьяра, поторопись. Вам бы только языком болтать! Знаю, знаю, вам всегда есть что рассказать друг другу, но у меня еще куча дел! – сухо говорит Паоло, скрестив руки на груди.

– Я сказала ей все, – говорит Барбара, уничтожая меня смертоносным взглядом.

Она встает и идет на съемочную площадку.

Я не могу вымолвить ни слова, щеки горят, чувствую ужасное смущение. Понимаю, что все это несправедливо.

Дома жду Риккардо, чтобы поговорить с ним, но он возвращается раздосадованный.

– Там, за дверью, еще один букет. Этот женатый мерзавец никак не может оставить тебя в покое? А я говорил тебе, что так оно и будет! Ты проспорила мне пиццу!

Если б он знал, как давно он ее выиграл…

– Сама не пойму, почему он так настойчив, – бессовестно вру я.

– Это и ежу понятно: ты уволилась и ускользаешь от него, вот он и старается изо всех сил, чтобы тебя вернуть. Ты уже сказала ему о нас с тобой, правда?

– Ну конечно, – снова вру я.