— Я не знала, что это так дорого стоит, — рыдала обвиняемая. Камера взяла ее лицо крупным планом, — это подарок моего любимого мужчины! Я думала, что это бижутерия!

Я не смогла сдержаться от недоверчивого хохотка. Похоже, начинающая авантюристка Анастасия Клушина принадлежит к племени легкомысленных дурочек. Слабый она придумала аргумент в свою защиту, могла бы постараться получше. Да любая уважающая себя женщина отличит настоящую драгоценность (к тому же такую эксклюзивную) от лоточной дешевки!

— Как зовут вашего любимого мужчину? — допытывался корреспондент. — Вы можете назвать его адрес?

— У меня есть только телефон, — прошептала Клушина, — он иностранец… Мы познакомились в Брюсселе. Встречались всего несколько раз. Один раз в Лондоне и еще раз в Риме. И вот он пригласил меня на романтические выходные в Рио… Откуда я могла знать?

— То есть, вы уже один раз перевозили подарок через границу? — насмешливо спросил корреспондент. Судя по тону, он ни на йоту не верил подозреваемой.

— Нет, мне его вручили в Москве, — рыдала преступница, — передал его друг… За что мне такое?!

Смотреть на оплакивающую неудачу контрабандистку Клушину у меня не было сил. Я уже хотела переключить на другую программу, камера отвернулась от лица обвиняемой, и вместо нее на экране появился тот самый эксклюзивный комплект, из-за которого Анастасии Клушиной в ближайшие годы свободы, судя по всему, не видать. Какая женщина удержится от того, чтобы рассмотреть украшения стоимостью в полмиллиона долларов? Я, естественно, не исключение.

Надо сказать, увиденное меня разочаровало. Теперь я понимаю, почему Клушина утверждала, что предмет контрабанды — это всего-навсего дешевая безделушка. Мне никогда не нравились вульгарные серьги весом в три кило и кулон, который оттягивает шею, как спортивная гиря.

Где-то я видела похожие зеленые камни…

Это странно, но украшения, которые бдительные таможенники отобрали у наивной контрабандистки, показались мне до боли знакомыми.

Да нет, этого не может быть…

Наверное, я просто плохо запомнила собственные украшение, которые подарил мне Алан и которые были украдены у меня в день возвращения в Москву.

Хотя, я же смотрела на них всю дорогу… Как дурочка, весь обратный полет держала побрякушки на коленях и сквозь слезы их рассматривала. И мне было стыдно, что я так неадекватно на подарок отреагировала. Что чуть было не записала любимого в обманщики.

И сейчас почти со стопроцентной уверенностью могу сказать, что мелькнувшие на экране драгоценности — и есть подарок Алана! Хотя и быть такого не может. Скорее всего, Алан подарил мне копию. Часто ведь бывает, что дизайнеры бижутерии копируют знаменитые ювелирные изделия (хотя в чем смысл кражи идеи, лично я не понимаю, все равно же видно, где драгоценность, а где — грубая ее имитация).

И все-таки для самоуспокоения я решила позвонить Алану. Представляю, как мы вместе посмеемся, когда я расскажу ему об этой истории с контрабандой.

Я набрала знакомый номер, но гудков не услышала. Вместо этого механический голос бесстрастно объявил, что данный номер отключен по причине перехода к другому владельцу.

Что за чертовщина? Может быть, я просто номером ошиблась?

Но нет — следующая попытка дала точно такой же результат.

В растерянности я уставилась на телефонную трубку. Других координат Алана Джексона у меня просто не было. Правда, я визуально помню, где находится его особняк, и всегда могу попросить Лерку туда прогуляться.

— Кашеварова, у меня плохие новости, — встревоженный Леркин голос с трудом прорывался сквозь шипение телефонных помех.

Я и так знала, что она имеет в виду, но все равно на всякий случай упавшим голосом поинтересовалась:

— Ты его нашла?

Чудес не бывает. Лера ответила именно то, что я так боялась услышать:

— Нет.

— Может быть, я тебя неправильно сориентировала?

— Ты сама знаешь, что этого быть не может, — жестко сказала она, — к тому же я на всякий случай поговорила с арендаторами всех соседних особнячков. Об Алане Джексоне никто слыхом не слыхивал. А на якобы его доме висит табличка: «Продается».

— Лерка… — я зажала ладошкой рот, — какой кошмар. Что же мне теперь делать?

— Радоваться, — усмехнулась она.

— Чему?

— Тому, что распознала в нем чудака на букву «м» на самом первом этапе отношений. Когда все еще не зашло слишком далеко.

Я вспомнила залитую солнцем Венецию и его теплую ладонь, которая так ленно покоилась в моей руке, и пахнущие ванильным мороженым поцелуи. И его голос, и смех его.

— Ты считаешь, что у нас все не зашло далеко?

— Сань, это смешно. Вы знакомы чуть меньше двух недель. Что ты как маленькая, честное слово?

— Ты права, — вздохнула я. Убеждать ее в обратном, разбрызгивая слюну, не было смысла. Да и вряд ли чувства мои можно было выразить словами. Не рассказывать же ей о том, как он кормил жадных и наглых венецианских голубей специально купленным горохом и какой счастливой я себя чувствовала, наблюдая за этой идиллией.

— Кашеварова, одно меня настораживает. Почему ты так рано спохватилась?

— Что ты имеешь в виду?

— Еще позавчера ты мне все уши прожужжала о своем Алане. Ты в мельчайших подробностях пересказала ваш телефонный разговор. То есть, он пропал всего два дня назад. Для мужчины это не срок. Тем более, если он живет за сотню километров от тебя. Вот мне и интересно стало, почему ты занервничала?

Мне почему-то не хотелось рассказывать Лерке о телевизионном сюжете. Слишком уж она деятельная. Я была на сто процентов уверена, что я ошиблась, обозналась. Это вовсе не тот комплект, и несчастная контрабандистка Анастасия Клушина не имеет к моему Алану никакого отношения. Просто дурацкое совпадение. Но Лерка, обожающая криминальные истории, авантюры и приключения, пришла бы в экстаз от возможности провести, пусть и заведомо проигранное, но все-таки расследование. Уверена, такая особа, как Лерка моя, могла бы весь Интерпол на ноги поднять. И чем бы все закончилось? Ответ предсказуем: моя подружка подцепила бы симпатичного агента Интерпола, а я — опозорилась на весь мир.

— Предчувствие, — ответила я, — его телефон был отключен. А раньше он никогда не отключал телефон, даже на ночь.

— Сомнительная версия, — после паузы ответила Лера, — Кашеварова, я знакома с тобой сто тысяч лет. Как облупленную тебя знаю. Ты что-то недоговариваешь.

— А ты слишком подозрительная.

— Ладно, все равно же потом все узнаю, — усмехнулась она, — Сань, ты только не хандри, ладно?

— Спасибо за совет! Так я и сделаю, — преувеличенно-радостно воскликнула я. Черт возьми, мое сердце разбилось и стало похожим на хитроумный паззл из тысячи деталей. Как его собрать обратно — ума не приложу. А моя лучшая подруга, напялив маску преувеличенного американского оптимизма, пытается меня приободрить! Вместо того, чтобы сначала дать мне выплакаться, а потом просто посочувствовать мне. Ну почему она не понимает: если я жалуюсь, это вовсе не значит, что мне нужны ее советы.