Даже когда я просто об этом думаю, на глаза наворачиваются слезы. Представляю, как будет рыдать весь зал. Возможно, среди зрителей окажется какая-нибудь чересчур впечатлительная барышня, которая после моего выступления отбросит коньки от сердечного приступа, и тогда у меня есть шанс прозвездить в вечерних новостях. Но даже если нет — все равно мне же премию дадут. А это как минимум тысяч двадцать долларов, предлагать меньше матерому журналисту за кровью выстраданный репортаж просто неприлично. Съезжу наконец в Париж, и куплю себе мечтанную норковую шубку халатного фасона, и приглашу всех подружек в ресторан…

Так что мысли мои были очень даже благостными, когда дорогу мне преградила разъяренная Верунчик, глаза которой молнии метали. Взглянув в ее перекошенное лицо, я даже вздрогнула. Выглядела она превосходно — для того, чтобы непослушных детей пугать. Вот-вот, и начнет трансформироваться в кровожадного оборотня.

— Верка, — отшатнулась я, — что случилось?

— Вот ты-то мне и нужна, — срывающимся голосом сказала Верунчик, — я до тебя уже три дня дозвониться не могу.

— А что такое? — насторожилась я. — Если это из-за соли, которую я одалживала на прошлой неделе, то ты не волнуйся, я могу вернуть…

— Да при чем тут дурацкая соль! — досадливо отмахнулась она. — Мне и соль-то в последнее время не нужна. Весь день глаза на мокром месте, впору наплакать себе в суп и жрать солененькое.

Я осторожно взяла ее за руку. Унизанная разнокалиберными перстнями конечность предательски дрожала.

— Расскажи, — вздохнула я. Ничего страшного, супер-расследование может полчасика подождать. Такие репортажи не стареют.

— Меня ограбили, — всхлипнула Верунчик, — я тебя предупредить хотела.

— Да ты что? — перепугалась я. Квартирная кража — вот моя навязчивый кошмар. Я с самого детства этого боюсь.

— Брось ты это дело, Санька, — Верунчик по-мужски утерла нос тыльной стороной ладони.

— Какое? — не поняла я.

— С иностранными мужиками по Интернету знакомиться. Мало здесь у нас своих козлов, так мы еще и зарубежных зачем-то приваживаем. Какой же дурочкой я была!

— Постой-постой… Тебя ограбил твой иностранный друг, так что ли?

— Да!! — взревела фурия. — Вшивый французишка, которого я и в глаза-то не видела!! Надо было сразу послать его подальше, как только я взглянула на его фотографию! Чернявый весь такой, страшненький. Тьфу!

— Постой, — встряхнула головой я, — но если тебе так показалось, зачем же ты с ним встретилась? Зачем вообще ему написала?

— Ты не понимаешь, Санька… — вздохнула Верунчик, — да я же всю жизнь хотела попасть в Париж! Это ж мечта у меня такая.

— Но не таким же образом ее исполнять, — пробормотала я, — ну и как тебе Париж?

— В том-то и дело, что до Парижа я не добралась. Все началось, как всегда. Мы переписывались, пару раз мило поговорили по телефону…

Я недоверчиво хмыкнула:

— Каким же, интересно, образом? В телефонной беседе твой любимый иностранный язык — язык тела — не пригодится.

— Да ладно, — снисходительно усмехнулась эта чудо-женщина, — как будто бы я французских слов не знаю. Амур, тужур, лё дирижабль.

— Дирижабль-то тут причем?

— Звучит уж больно красиво, — мечтательно протянула она, — Но неважно. Все было как всегда. Я дала ему номер своей кредитки, чтобы он перечислил деньги. И пароль.

— Зачем? — ахнула я. — Без пароля деньги разве нельзя перевести?!

— Там были какие-то проблемы… И вообще, чего ты ко мне привязалась?! — агрессия обиженного Верунчика обрушилась на человека, не имеющего никакого отношения к ее причинам, то есть на меня. — Да я плевать хотела на эти кредитные карточки!! Я сроду ими не пользовалась! Завела вот специально для иностранных женихов. Чтобы они мне деньги на поездки переводили. Но этот… Этот вор вместо того, чтобы перевести на мою карточку тугрики…

— Снял их с нее, — догадалась я, — там много было что ли?

— Порядочно, — вздохнула Верунчик, — мне как раз еще один перевел, нигериец. Я к нему собиралась. То есть… Если честно, я собиралась купить на них шубу. Старая износилась совсем.

— Шубу, — тяжело вздохнула я, — ты собиралась купить шубу на деньги, которые прислал тебе добрый нигериец. Чтобы ты приехала к нему, и вместе вы зажили бы долго и счастливо.

Веркины зеленые глаза сузились. Она стояла так близко, что мне пришлось практически прижаться спиной к грязноватой батарее, а ведь на мне было светлое джинсовое пальто.

— Ты меня упрекаешь или это мне кажется? — со светской холодностью полюбопытствовала она. — Тебе что, и в самом деле ни капельки меня не жаль?

— Верка, но ты же тоже по сути обманщица и мошенница, как и он. Представь, что сейчас рассказывает о тебе нигериец.

— А мне не наплевать? Мне шуба новая нужна.

Я покачала головой. Такие люди, как она, вызывают во мне чувства изумления и зависти одновременно. Мне вот никогда не научиться вести себя так нагло, прыгая по чужим головам с изяществом беременного бегемота. Даже если я попробую вести себя так нагло, у меня все равно ничего не получится. Для этого мне не хватает самого главного: глубокого внутреннего убеждения, что все кругом мне должны.

Лично мне кажется, что наглая Верунчик получила по заслугам. Но если я не желаю быть съеденной заживо, то уж лучше не буду читать ей мораль.

Тем более что у меня и своих забот по горло.

Меня ведь ждет мой суперрепортаж!

Разоблачительная разгромная статья о мошеннике Алане Джексоне, которая непременно сделает меня звездой международной журналистики!

Вдверях кабинета главного редактора я столкнулась с его секретаршей, Диночкой, туповатой самовлюбленной обладательницей длиннющих ног, стервозного нрава и интеллекта дрессированного хомяка. Как назло, в руках эта орясина держала поднос, на котором стояли чашка из-под кофе, сахарница и вазочка с конфетами. Мне кажется, во всем виновата не моя порывистость, а ее тонкие высокие каблуки — не так-то просто балансировать с подносом в такой обувке. Столкновение наше было несильным, тем не менее, Диночка не удержала свою ношу, и посуда полетела на пол вместе с подносом. Чашка повела себя так, как и положено вести себя чашкам в подобной ситуации — бесцеремонно разбилась на несколько крупных кусков. Остатки кофе украсили светло-персиковый ковролин причудливым пятном, напоминающим очертания африканского континента.

Почему-то Диночка решила, что во всем виновата я.

— Смотреть под ноги надо, когда так несешься, — прошипела она, — кстати, на твоем месте я бы так не торопилась.

— Это еще почему?

— На этот раз наш Максим Леонидович наконец решился избавиться от балласта, — радостно ответила она.