Уже ранние путешественники осознавали полезность муссонов, благодаря которым они могли исследовать неизведанные земли и доставлять товары Аравийского полуострова в Индию и далее в Китай. Именно ветры регулировали сроки для плавания по Индийскому океану. По зиме евразийская суша остывает, и воздух над океанами лишается влаги, а по лету, когда Евразия нагревается, возникает своего рода воронка, втягивающая влагу, и в результате начинаются проливные дожди, столь важные для сельского хозяйства. К 200 году до нашей эры моряки Бенгальского залива разбирались в муссонах и их годовом ритме вполне достаточно для того, чтобы путешествовать между Индией и Юго-Восточной Азией, а к 1000 году нашей эры они наверняка освоили и плавания по открытому океану.

Торговали прежде всего местной душистой древесиной, растениями и специями, которые все подходят под определение «ароматических», пусть и разнятся между собой в биологической классификации. Острова пряностей, иначе Молуккские острова в современной Индонезии, славились (и до сих пор славятся) тем, что отсюда родом разнообразные экзотические растения, в том числе гвоздика и мускатный орех. В мире, где лишь немногие вообще мылись, а питались преимущественно простой едой, эти пряности вызывали всеобщий интерес. Кроме того, торговали и металлами – золотом, оловом и серебром, а также хлопковым сукном, чрезвычайно популярным вследствие того, что оно практически идеально подходило для местного климата.

Работорговля на большие расстояния в акватории Индийского океана велась менее активно, нежели в исламском мире – вероятно, потому, что в большинстве здешних сообществ рабочие руки и рабский труд не составляло труда отыскать и организовать локально. Причем жители побережий Индийского океана отнюдь не поощряли освобождения рабов, в отличие от обитателей современного им исламского мира. Если коротко, все это означало, что не было необходимости в постоянном пополнении численности рабов.

Европейцы стали заглядывать сюда с 1500-х годов, но их появление вовсе не было первой ласточкой региональной глобализации. Тысячу лет назад местные мореплаватели регулярно пересекали морские просторы по маршрутам, позднее «открытым» да Гамой и Магелланом. К учреждению торговли на дальние расстояния европейцы тоже непричастны: эта коммерция успешно развивалась задолго до их прибытия. Сами европейцы стремились – и со временем они этого добились – устранить посредников из торговой цепочки и покончить с платежами местным правителям. В Африке европейцы отвоевали себе прямой доступ к источникам золота и рабов, а на Островах пряностей получили в конечном счете контроль над экспортом различных «ароматических» пород и веществ.

Наиболее поразительные путешествия рубежа 1000 года совершались между Малайским полуостровом и островом Мадагаскар у восточного побережья Африки: расстояние составляло около 4000 миль (6500 км; сравним с 4400 милями, или 7000 км, которые преодолел в своем первом плавании Колумб). Мадагаскар расположен всего в 250 милях (400 км) от восточного побережья Африки, некий португальский мореплаватель в начале 1600-х годов с изумлением установил, что островной язык (малагасийский) родственен малайским языкам, а не языковой семье банту, преобладающей в Африке в целом и вдоль восточного побережья материка в частности.

Малагасийский принадлежит к той же языковой группе, что и малайский, полинезийский, гавайский и язык коренного населения Тайваня[82]. У этих малайско-полинезийских языков много общего: гавайское слово со значением «запрет» – «кабу», а таитянцы произносят данное слово как «табу» (в европейские языки это слово проникло из Полинезии). Народы, заселявшие акваторию Тихого океана в промежутке с 1000 года до нашей эры по 1300 год нашей эры, говорили на протоязыках этой группы, как и те, кто сумел добраться до Мадагаскара.

Для лингвистов совершенно очевидно поэтому, что носители малайско-полинезийских языков достигли Мадагаскара раньше выходцев из Восточной Африки. Да и ДНК-тесты среди современного населения Мадагаскара показали, что в предках у островитян присутствуют как африканцы, так и обитатели Юго-Восточной Азии.

Сравнительно недавно археологам удалось определить, когда именно на Мадагаскар приплыли люди, говорившие на малайских языках. Были проанализированы 2433 окаменевших семечка из восемнадцати археологических памятников на острове Мадагаскар и в материковой Восточной Африке, датируемых периодом 650–1200 годов. На материковом побережье найдены семена сорго, жемчужного и пальчикового проса, вигны (коровьего гороха) и баобаба; все это типичные африканские культуры. А вот находки с Мадагаскара – рис, золотистая фасоль и хлопок – явно имеют азиатское происхождение. На некоторых островных локациях были обнаружены исключительно семена риса, из чего сделали вывод, что рис являлся основой питания переселенцев. Кроме семян, ранние мореплаватели везли и животных. Кошки появились на острове в 500–600-х годах, куры – в конце 700-х годов, а крупный рогатый скот, овец и коз завезли в 800-х годах. В общем, к 1000 году малайцы успели прочно обосноваться на Мадагаскаре.

Поскольку в Индийском океане не найдено никаких обломков древних кораблей, мы не знаем, какими плавучими средствами пользовались ранние мореходы, посещавшие Мадагаскар. Что касается их полинезийских коллег, тут мы располагаем свидетельствами конца 1700-х годов, когда капитан Джеймс Кук побывал на Гавайях и в Полинезии.

Во времена Кука полинезийцы преодолевали сотни миль по Тихому океану. На чем они передвигались? На катамаранах – двух каноэ, привязанных друг к другу и несших общий парус. Поверх лодок клали деревянную раму, крепили ее при помощи веревок из кокосового волокна и размещали на ней тяжелые грузы. На Таити Кук встретил местного лоцмана по имени Тупия (Тупайя), который представился как «ариои»: этим словом обозначали жрецов, хорошо разбиравшихся в местной географии. Кук даже составил карту из 130 маршрутов, отталкиваясь от познаний Тупии, и самым далеким пунктом назначения в списке жреца оказалась Новая Зеландия.

Археологи не уверены, пользовались ли полинезийцы двойными каноэ на рубеже 1000 года. Большинство специалистов предполагают, что древние путешественники, говорившие на малайско-полинезийских языках, отправлялись в путь на однотипных лодках, и неважно, плыли ли они на Мадагаскар или в Тихий океан; однако ведущий исследователь и мировой авторитет в области изучения древних кораблей Юго-Восточной Азии, французский археолог Пьер-Ив Манген, придерживается иного мнения. Он считает, что полинезийцы плавали на двойных каноэ в Тихом океане, а вот в акватории Тихого океана пользовались лодками азиатской конструкции. По описанию Мангена можно установить, как делались лодки в Юго-Восточной Азии. Местные мастера вытесывали доски, вырезали «шпунты» на внутренней поверхности досок, просверливали снаружи отверстия, вставляли в них «шпунты» и связывали доски веревкой. Это так называемая технология «шип в гнездо».

Манген объясняет, что мореходы, плывшие с Малайского полуострова к Мадагаскару, пользовались лодками, деревянные корпуса которых были изготовлены таким вот образом. Имея несколько мачт и парусов, эти лодки соответствовали кораблям, найденным археологами в водах Южно-Китайского моря и у берегов Юго-Восточной Азии. Чиребонский корабль[83], самая крупная лодка такого типа, найденная археологами, превышает в длину 100 футов (30 м).